Прекрасный, но и страшный и, без сомнения, вполне истинный закон судьбы нашей открыл нам Спаситель наш, когда сказал: Где сокровище ваше, там будет и сердце ваше (Мф. 6, 21). Сокровищем назвал Он то, чем пленяется наша мысль, к чему с превозмогающей силою стремится господствующая в нас склонность. Посему мы сами определяем нашу судьбу, мы носим ее в себе, в господствующей в нас склонности. Если наше сокровище, предмет господствующего в нас желания, находится и останется на земле, в земных благах, стяжаниях, удовольствиях, славе, то здесь долу останется и наше сердце, а где наше сердце, там наша жизнь, там наш жребий, и потому он не найдется на Небе. Изберем же и уготовим себе лучший жребий, расположим себя так, чтобы не на земле было наше сокровище. Собирайте себе сокровища на небе, туда непрестанно переносите ваши мысли, ваши желания, вашу любовь, и будет там ваше сердце, ваша жизнь, ваша радость, ваше блаженство.
Святитель Филарет, митрополит Московский (1783-1867).

Оставив легкое бремя, т. е. самоукорение, мы возложили на себя тяжелое - самооправдание.
Преподобный Иоанн Колов (V век).

Некоторые неумные люди фантазируют, и есть такие литературные сюжеты, что, мол, в раю скучно и лучше-де быть вместе с любовницей в аду, чем одному в раю. Это сатанинский обман. Никакого утешения в аду нет. Все грешники мучаются там в одиночестве, потому что грех отделяет людей не только от Бога, но и друг от друга. А вот праведники в раю действительно радуются вместе, потому что все, кто любили друг друга на земле духовной любовью, еще в большей степени любят друг друга и общаются в Царстве Небесном.
Священник Константин Островский (р. в 1954).

Люби Бога так, как Он заповедал любить Его, а не так, как думают любить Его самообольщенные мечтатели. Не сочиняй себе восторгов, не приводи в движение своих нервов, не разгорячай себя пламенем вещественным, пламенем крови твоей. Жертва, благоприятная Богу, – смирение сердца, сокрушение духа.
Святитель Игнатий (Брянчанинов) (1807-1867).

Нельзя любить Бога, относясь плохо хотя бы к одному человеку. Это вполне понятно. Любовь с неприязнью не могут быть в одной душе: или та, или другая.
Игумен Никон (Воробьев) (1894-1963).

Единственный способ к познанию Бога есть доброта.
Преподобный Антоний Великий (IV век).

Вера состоит не в том только, чтобы креститься во Христа, но чтобы и заповеди Его исполнять. Святое крещение совершенно и подает нам совершенство, но не делает совершенным неисполняющего заповедей.
Преподобный Марк Подвижник (IV-V вв.)

Многие живописцы изображают на иконах Христа, но редкие уловляют сходство. Так, христиане суть одушевленные образа Христовы, и кто из них кроток есть, смирен сердцем и послушлив, тот более всех похож на Христа.
Преподобный Антоний Оптинский (Путилов) (1795-1865).

…Признаком сознания своих грехов и покаяния в них является неосуждение ближних.
Игумен Никон (Воробьев) (1894-1963).

Мерь себя не людьми, а заповедями. Мерить себя людьми – выйдет или возношение, если мы выше, или отчаяние, если ниже.
Свщмч. Серафим (Звездинский), еп. Дмитровский (1883– ок. 1937).

Когда благодатное утешение действует при таинственном познании Христа и Его смотрения, тогда христианин не осуждает ни иудея, ни язычника, ни явного беззаконника; но пламенеет ко всем тихой, непорочной любовью.
Святитель Игнатий (Брянчанинов) (1807-1867).

Люди делают страшный рывок из объятий сатанинских, люди тянутся к Богу. И Бог открывает им Свои отеческие объятия. Как было бы хорошо, если бы они по-детски смогли припасть ко всему, что дает Господь в Церкви Своим чадам, начали бы учиться в Церкви заново мыслить, заново чувствовать, заново жить.
Но нет!
Великий ухажер – диавол на самом пороге Церкви похищает у большинства из них смиренное сознание того, кто он и зачем сюда пришел.
И человек не входит, а «вваливается» в Церковь со всем тем, что есть и было в нем от прожитой жизни, и в таком состоянии сразу начинает судить и рядить, что в Церкви правильно, а что и изменить пора.
Он «уже знает, что такое благодать и как она выглядит», еще не начав быть православным христианином, он становится судией и учителем. Так снова Господь изгоняется им из своего сердца.
И где? Прямо в Церкви.
А человек этого уже и не почувствует, ведь он находится в Церкви, ведь он пролистал уже все книги, и ему уже пора и священный сан принимать, а ей уже пора одеваться в монашеские одежды.
Но, дорогие мои, они примут и священный сан, они примут и монашество, но все это уже без Бога, водимые той же силой, что вела их в жизни до прихода в Церковь и что так ловко обманула их и теперь. А дальше жди и других исключительных, возможных только на почве искаженной веры явлений. Без труда, без борьбы и без крестных страданий воспринятое – без жизни, христианство только по имени, а значит и без Бога, и явит различные обольщения в видениях и откровениях.
Архимандрит Иоанн (Крестьянкин) (1910-2006).

Духовный отец не должен думать за тебя, но только благословляет тобой приносимое на благословение.

Никто за нас не может решать наших жизненно важных вопросов, и даже в прежние времена старцы не командовали наследием Божиим. Обдумывать, на что брать благословение, должен сам человек.
Вот недавно было письмо мне, залитое слезами. Некто распорядился двум солидным супругам жить как брату и сестре, через весьма короткое время потребовал развестись, и на всё согласился с болью в сердце любящий супруг. Ну а финал такой, что у него на старости лет всё же появилась другая утешительница. Дети взрослые осудили материнский подвиг и ушли с отцом. А духовник в конце концов изгнал ее от себя. И после всего этого мне она написала подробное письмо обо всём этом с вопросом: «Что же делать?»
Дорогая моя, бездумно ныне жить нельзя. Бог правит миром, а не люди. Приказов в духовной жизни быть не может. Господь даровал человеку духовную свободу, и Он, Он сам, ни в коем случае и никогда не лишает человека ее – этой свободы.
Архимандрит Иоанн (Крестьянкин) (1910-2006).

Читая духовные книги, прилагайте более к себе, а не к другим в оных написанное, а иначе вместо того, чтобы приложить пластырь к своим язвам, налагаете вредный яд.
Преподобный Макарий Оптинский (1788-1860).

Если ты хочешь помочь Церкви, то старайся лучше исправить себя самого, а не других. Если ты исправишь самого себя, то сразу же исправится частичка Церкви. И понятно, что если бы так поступали все, то Церковь была бы приведена в полный порядок.
Старец Паисий Святогорец (1924-1994).

Сократ. …А не слыхал ли ты, что я сын повитухи – очень почтенной и строгой повитухи Фенареты?

Теэтет. Это я слышал.

С. А не слышал ли ты, что и я промышляю тем же ремеслом?

Т. Нет, никогда.

«Я, друг мой, это свое искусство скрываю»

С. Знай же, что это так, но только не выдавай меня никому. Ведь я, друг мой, это свое искусство скрываю. А кто по неведению не разумеет этого, те рассказывают, тем не менее, что-де я вздорнейший человек и люблю всех людей ставить в тупик. Приходилось тебе слышать такое?

Т. Да.

С. А сказать тебе причину?

Т. Конечно.

С. Поразмысли-ка, в чем состоит ремесло повитухи, и тогда скорее постигнешь, чего я добиваюсь. Ты ведь знаешь, что ни одна из них не принимает у других, пока сама еще способна беременеть и рожать, а берется за это дело лишь тогда, когда сама уже рожать не в силах.

Т. Конечно.

С. А виновницей этого называют Артемиду, поскольку она, сама не рожая, стала помощницей родов. Однако девственницам она не позволила принимать, ибо человеку не под силу преуспеть в искусстве, которое ему чуждо. Поэтому повитухами она сделала женщин, неплодных уже по возрасту, почтив таким образом в них свое подобие.

Т. Это правильно.

С. А разве не правильно, что распознавать беременных тоже должны не кто иные, как повитухи?

Т. Разумеется, правильно.

С. Притом повитухи дают зелья и знают заговоры, могут возбуждать родовые муки или, по желанию, смягчать их, а ту, что с трудом рожает, заставить родить, или если найдут нужным, то выкинуть.

Т. Это так.

С. А ты не заметил за ними вот чего: ведь они же и сватать горазды, поскольку умудрены в том, какой женщине с каким мужем следует сойтись, чтобы родить наилучших детей.

Т. Нет, я этого не знал.

«Выхаживать и взращивать плоды земли – искусство»

С. Тогда знай, что этим они гордятся больше, чем отсечением пуповины. Ибо – заметь: будет ли, по-твоему, это одно и то же искусство – выхаживать и взращивать плоды земли и, с другой стороны, знать, в какую землю какой саженец посадить или какое семя посеять?

Т. Бесспорно, одно и то же.

С. А для женщины, друг мой, разные будут ремесла повитухи и свахи?

Т. Похоже, что нет.

С. В том-то и дело. Однако у нас часты случаи неправильного и неумелого сватовства мужчины и женщины, имя которому сводничество. Вот из-за него-то повитухи, как особы священные, избегают сватовства, опасаясь из-за него навлечь на себя вину, тогда как, по существу, одним повитухам уместно и подобает сватать.

Т. Очевидно.

«Я принимаю роды души, а не плода»

С. Таково ремесло повитухи, однако, моему делу оно уступает. Ибо женщинам не свойственно рожать иной раз призраки, а иной раз истинное дитя, – а вот это распознать было бы нелегко. Если бы это случалось, то великая и прекрасная обязанность – судить, истинный родился плод или нет, стала бы делом повитух. Или ты не находишь?

Т. Нахожу.

С. В моем повивальном искусстве почти все так же, как и у них, – отличие, пожалуй, лишь в том, что я принимаю у мужей, а не у жен и принимаю роды души, а не плоти. Самое же великое в нашем искусстве – то, что мы можем разными способами допытываться, рождает ли мысль юноши ложный призрак или же истинный и полноценный плод. К тому же и со мной получается то же, что с повитухами: сам я в мудрости уже неплоден, и за что меня многие порицали, – что де я все выспрашиваю у других, а сам никаких ответов никогда не даю, потому что сам никакой мудрости не ведаю, – это правда. А причина вот в чем: бог понуждает меня принимать, роды же мне воспрещает. Так что сам я не такой уж особенный мудрец, и самому мне не выпадала удача произвести на свет настоящий плод – плод моей души. Те же, кто приходят ко мне, поначалу кажутся мне иной раз крайне невежественными, а все же, по мере дальнейших посещений, и они с помощью бога удивительно преуспевают и на собственный и на сторонний взгляд. И ясно, что от меня они ничему не могут научиться, просто сами в себе они открывают много прекрасного, если, конечно, имели и производят его на свет. Повития же этого виновники – бог и я…»