Межконфессиональный диалог

Ответ архиепископа Полоцкого Иосафата Кунцевича на письмо Льва Сапеги [i].
Ваша светлость, ясновельможный Пан Канцлер, мой всегда уважаемый господин и постоянный благодетель.

Письмо, или скорее напоминание переданное мне от вашего имени, которое, как я понимаю, в значительной части написано с подачи разных людей про меня и моих священников, и про достославную святую Церковную Унию (в единстве с святой Римской католической Церковью, которая посетила эти края более шестисот лет назад [ii], и двадцать с лишним лет назад возобновленная [iii].

С уважением это письмо принявши, мне остаётся надеяться на дальновидность ясновельможного Пана, и как Господу будет угодно.

Во первых, что касается моей особы. Богом моим свидетельствую, иже зрит в сердце мое и на дела мои, что ни одним поступком или суровым деянием я не отгонял от себя жителей Полоцка или других моих прихожан. Потому наименьший знак моей суровости не покажет чем бы я мог дать пример для подбивания бунташных людей которые вредят Речи Посполитой. Словом, мою власть и пастырскую мудрость, я всегда надеюсь соотносить с Волей Божией, волей Его Королевского Величества, и пользой Речи Посполитой. Это подтвердят множество людей принадлежащих не только к католической вере, но и еретиков [iv], добрых граждан моей епархии, это так и не иначе. Ссылаться на схизматиков я не могу, поскольку они после появления проклятого Смотрицкого [v], поганят для себя святую Правду, а нас, которые для умножения ея прилагаем все силы, выставляют как весьма злых людей.

Тоже самое и про моих священников, что мне послушны. Если бы они были послушны воле схизматиков, то считались бы у раскольников добрыми и учеными.

Если уж есть некоторые грубияны, то они порождение раскола (схизмы), а не Единства Церкви. Пусть же нарекают на раскол, а не на Единство Церкви (Унию).

Я же никогда никого к Унии насилием не принуждал, такого никогда такого не было. Защищать же мне мои церковные права, (если на меня наступают насилием), меня принуждает обычная епископская присяга. Я делаю это внимательно и терпеливо, не отступая от примера св. Амвросия и Златоуста, которые протестуя или нет, мужественно действовали ради правды Божией. Амвросий с императором Феодосием, который в католическом Милане дозволял иметь церкви еретикам.

Златоуст имел столкновение с императрицей Евдоксией, желавшей отобрать виноградник вдовы, и с императором Аркадием, которого убеждал присоединить отщепенку к Церкви или же изгнать её из города, что император и устроил.

Если бы те святые в своем житии зрели ту великую несправедливость в отношении к Богу, какую я вижу сейчас в Полоцке, когда грубые мужики оставляют детей без крещения, а взрослых без исповеди и причастия отправляют в ад. Множество людей, будучи при смерти, ради Бога, просили позвать себе священника. Бунтари же на них кричали и стерегли их до смерти, что бы они умерли без исповеди. Бунтари творили бы тоже и дальше, если бы не я.

Во времена Нерона и Диоклетиана мы бы творили все тоже самое, что и все верующие Божии, но сейчас мы живем при благочестивом государе, добром католике (дай ему Боже многих лет царствования), а жизнь и свободы наши охраняются общественным правом, как и всех жителей нашей отчизны.

Почему же мы не можем, как и другие это делают, использовать законные средства охраны наших прав и свобод, особенно если иначе невозможно? Больше есть протестов схизматиков в трибуналах, ратушах и земствах на нас, ни в чем не винных, и их за это не осуждают.

Словом им «благоволит фортуна», что их обманным голосам повсюду верят, а нас, святое исконное Единство Церкви, без вызова к ответу, без суда и закона, без доказательств силятся обвинить, притеснять, оглашая, что все внутренние невзгоды и ругань в собраниях происходят от нас, от Унии, а доказать ничего не могут. Наша терпеливость всем известна, но раскольники от этого шалеют: они не имеют тех исконных прав как мы, и силятся заменить их насилием, тем более что им помогают.

От надежных людей знаю, что казаки после набега турок поначалу и не собирались поддерживать раскола. Но их псевдовладыки, особенно Смотрицкий, видя значительное внимание ясновельможных панов сенаторов к расколу, еще будучи у екоторых из них писарем, подговаривал писать петиции Его Величеству королю относительно раскола. Тем самым их амбиция принесла плод. Да не найдется никакой причины с нашей стороны такого их поведения, если бы только не одно, все мы в одной лодке Христовой, под управлением Его Наместника. Никогда эта лодка не была в штиле, да и быть не может, ни при нас ни без нас. Если кому то кажется, что волны восстают из за эксцессов нашей деятельности, то пусть попробуют выкинуть нас как Иону. Однако и тарсийские мореходы не сразу Иону выбросили за борт, но жребием искали виновника шторма. Схизматики же, то дерутся то рыдают, то окриком то плачем всю вину переводят на нас. Некоторые католики тоже, ссылаясь на их плачь помогают нас оскорблять.

Неужели это не противоречит любви к ближнему которую нам заповедал Христос? Хорош тот общественный мир, про который Господь сказал: «Мир мой даю вам», а не такой про который Он сказал: «Не мир пришел я принести (политический), но меч». Что за дружба может быть света с тьмою? Какое согласие Христа с Веельзевулом, католиков со схизматиками или еретиками, Церкви с блажью раскольнической. Что это за мир будет, если он устроен за счет оскорбления Бога, если привилегии св Петра и его преемников будут нарушать, а власть юрисдикции высшего пастыря, от Христа принятой, раскольники будут себе незаконно присваивать?

Св. Петр и его преемники – епископы римские, за это нарушение своих прав будут взывать к Божьему правосудию. Не будут молчать ни Владимир, ни Ярослав, ни Ягелло, ни Скиргайло ни другие основатели митрополии и епархий, если их труд будет уничтожен насилием. Ибо они как добрые католики, не для раскольников, но для католических владык своей столицы установили русское богослужение и благочестие.

Во всяком случае имеем оригиналы их грамот есть то же самое , что и их живой голос.

Свидригайло некого псевдомитрополита и раскольника Борецкого, прозванного Герасимом, поймал в Витебске и даже хотел сжечь во гневе на схизму [vi].

Осуждать будут и те, кто в благочестии и исповедничестве отошли с сего света и завещали предать свои тела погребению около католических и униатских церквей, указывая на то, что они до конца дней своих твердо держатся святой Веры.

Неужто Бог на этот «мир» не будет гневаться и будет его благословлять? Может ли отечество наше надеяться на безопасность, если казакам и их псевдоархиереям дозволяется делать то, чего они домагаются? Это значит, что столица наша бесправна если допускает, что они царьградскому пастуху подчиняются, а после может и с могущественной неприятельской державой имели бы сговор.

Насколько безопасной будет такая политика легко себе представить. Откроются ворота всем шпионам и предателям со стороны турецкого государства а страну Его Королевского Величества, нашего милостивого государя. Легко будет патриарху, митрополиту, владыке или вообще грекам, а то и самому турецкому «баши» нарядившись монахом и назвавшись «экзархом» приехать с тысячей или более янычар, и под видом духовной визитации устроить шпионаж и подстрекать к предательству [vii]. А запретить им этого будет нельзя, ведь казаки будут гневаться. Нечего ссылаться на пример, все мы помним, как это было.

Достойные польские короли Казимир и Александр, когда турки захватили Константинополь, не желали никакого митрополита кроме поставленного Папой. Это был митрополит Григорий (Цамбалак), которого рукоположил святой папа Пий. После него был митрополит Мисаил Чарейский, потом Макарий, потом Иосиф Солтан, даже Елена (Глинская) царица Московская [viii], будучи вдовой требовала от доброй памяти короля Сигизмунда Старого, что бы он разрешил ей выслать за поставлением в Константинополь Иону, которого она хотела сделать митрополитом.

С того времени до обновления Единства Церкви, существовал этот обычай. Все тот же достойнейший король и сын его Август пристально наблюдали за светскими и духовными лицами раскольников. Не допускали пришлым грекам их судить, но сами решали все их дела, не допускали даже строить новые и ремонтировать старые раскольничьи церкви, кроме особых случаев с разрешения короля. Ведал то и московский государь, что подчиненность его клира Константинополю не полезна его державе, потому тридцать лет назад угрозами просьбами добился у патриарха Иеремии поставления отдельного патриарха для Москвы, что бы более не посылать первосвятителей за поставлением в Константинополь, но поставлять их в Москве, что до сих пор и делается [ix].

После несчастливого союза раскольников и еретиков, как они начали между собой брататься и задумывать беспорядки в нашем отчестве, а пришлые греки им в этом помогали и помогают и помогать еще будут, если только Речь Посполитая не опомнится.

Вспомните еще ясновельможный Пане, что монах Никифор[x] грек, еще до обновления Единства был в Валахии и тут, в державе Его Королевского Величества, прибыв делал вред, собирал конфедерации с еретиками и раскольниками. Какие съезды были в Остроге и Луцке, Бресте с приглашения панов которые считали его за пророка.

Помогали ему и другие греки которые имели свободный въезд и выезд. Тогда на это дело и обратил внимание Его Величество король и велел рассылать универсалы, что бы их не пускали в пределы державы Его Величества. Эти универсалы мы имеем до нашего времени. Из этой же проклятой кузницы происходит и гетман Наливайко, учинивший великий вред Речи Посполитой. Это все было при доброй памяти Вашего сиятельства и всех нас. Дошло до того, что схизматики, списавшись с еретиками, под присягой дали обещание стоять друг за друга.

Еретики выслали свои условия патриарху Иеремии Константинопольскому, желая от него союза в обмен на подчинение ему, и тем самым вовлечь Русь в союз с собою [xi].

Все это точно было не для блага Речи Посполитой, хотя Единство Церкви еще не было не провозглашено, не обновлено. Позднее Уния, в 1596 г. задержала все это. Уния уничтожила и эти планы, и тиранию гетмана Наливайки. Бог благословил ее начаток и все быстро успокоилось, как только наши старейшие владыки вернулись из Рима. Казаки бежали со своим Наливайкой к татарам, где под Лубнами и потерпели чудесное поражение от наших воинств. Наливайка был взят живым в плен, потом поймали и Никифора, автора всех нестроений, и обоих соответственно покарали.

Благословил Господь деяния Унии и через несколько дней после ея обновления.

С подстрекательства Стефана Зизания, министра схизматиков, Михаил государь Валахии поднялся против отечества нашего, но напрасно и быстро погиб. Восстало много Вашей светлости хорошо знакомых и известных магнатов схизматических и еретиков против Божьего дела, иже сотвори Бог в те дни, но ничего не доказавши были призваны на Суд Божий. Желали они бунташной громадой подстрекать других для уничтожения святого дела, но их замысел окончился позором.

Мы же, уверенные яко всемогущий Бог, до конца будет благословлять всякое Свое дело, и все препятствия не только казачью деятельность, но и диавольскую победит без всякого урона, но тем умножит духовную радость.

Если бы с этим не считались, а казачьей вольнице за их услуги дали пересилить Унию, то их волю, а не Божию должно исполнит. Впрочем не им мы обязаны, но святой Вере, благочестию и счастию Его Королевского Величества, государя нашего милостивого, мы должны все приписывать.

Бояться надо, что бы справедливый Бог, не покарал нашего милого отечества, через тех же казаков, как некогда покарал Он избранный народ через хананеев, за благосклонность израильтян к хананеям.

И вот текущие проблемы с турками, не казацкая ли вольница навела?

Весьма возможно что они могут возобновить тот первый союз раскольников с разными сектами , начатый еще до Унии, и что бы не было того, что творится в Силезии даже до настоящего времени.

Казачья вольница этим не успокоится, но еще более распояшется, поскольку они не имеют Бога в сердце, не уважают Его помазанника, и в своей совести будут руководствоваться тем, чем руководствовался Наливайка.

Обратите внимание ясновельможный пане, что еще не имея просимых свобод, они еще до обновления Единства, с допущения короны, сговорившись с монахами захватили четыре главные монастыря в Киеве. Особенно Михайлов златоверхий монастырь, св Николая, св. Кирилла и Межыгорский монастырь. Завладели они ими хищнически, с допущения архимандрита Печерского. Теперь еще и псевдопатриарха привезли себе из Греции, без уведомления и разрешения законных
властей и Его Королевского Величества. Поставили без дозволения законной власти параллельную иерархию, при действующих архиереях законно поставленных королем, тем самым явно нарушив права Его Величества.

Чего же потом они начнут творить, если террором всего желаемого достигают? Разговоров их мужицких на тему: «Желаем жить под турками», уничтожением Унии не заглушить, но только усилить. В самой натуре раскола заложено желание более брататься с еретиками и мусульманами, нежели с католиками.

Император Константинопольский Мануил Комнин, еще в начале схизмы заключил союз с турками. Французские католические войска, желавшие ему вернуть власть над Святой Землей, были им же уничтожены посредством поставок отравленной муки. Он желал уничтожения войска латинян, дабы силой своей они не вернули Палестины, находившейся тогда во власти турок. Про это событие пишет хронист Никита Грек, и сильно осуждает н императора Мануила за этот поступок.[xii]

Это и не удивительно, что схизматики чувствуют больше приязни к туркам, чем к Его величеству королю. Строгой карой можно заставить замолчать те голоса, а не дарованием свобод. Московиты, в своих письмах к коронному совету Великого Княжества Литовского обвиняют нас, будто мы их принудили к нарушению присяги Его Величеству королю, чем великое напрасное оскорбление на нас возводят[xiii].

Это никаким образом к нам не относится, скорее это дело схизматиков чем нас.

Могилевцам на примере Плутарха по получении декрета от Его Величества короля, только на полгода я дозволил отправлять свои (раскольничьи) богослужения, надеясь расположить их к добру. Но увидел я, что этот мой поступок только утверждает их в расколе. Потому я передал их добрым священникам – католикам. Имеют хороших священников потому пусть при них и молятся. Церкви стоят все время закрытые и открываются только на богослужение[xiv]. Если желают, то могут быть благочестивыми. Дозволять же им оскорблять Бога в этих церквях мне совесть не позволяет. Если же они захотят их у меня насилием и беззаконием отобрать, то я буду защищать свои права, вплоть до отдачи сего на последний Суд Божий.

Все это, как недостойный слуга моего отечества, вашей, Ясновельможный Пане, заботе передаю, ибо вы и ранее были мне опекуном, и вашей милости я привычно предаюсь.

Из Полоцка 22 апреля 1622 г.

Моего милостивого господина и благодетеля послушник и молитвенник.

Иосафат Кунцевич архиепископ Полоцкий.

Перевод с беларуского иером Кирилл.