Согласимся?

Что должен делать православный христианин, когда сталкивается с проявлениями богохульства и кощунства? К сожалению, в наши дни такой вопрос давно уже перестал быть риторическим, поэтому все чаще можно услышать слова о целесообразности его силового решения. Или, как говорил один из Шукшинских персонажей – святым кулаком, да по окаянной шее. И все дела! Причем, не следует думать, будто это точка зрения каких-то там околоцерковных маргиналов. Формальные основания для нее существуют весьма и весьма серьезные.

Вот что говорил по этому поводу святитель Иоанн Златоуст в своих знаменитых «Беседах о статуях»: «Но раз у нас зашла теперь речь о хуле, то я хочу просить всех вас об одной услуге, взамен этой речи и рассуждения, – именно, чтобы вы унимали в городе тех, кто богохульствует. Если ты услышишь, что кто-нибудь на распутье или на площади хулит Бога, подойди, сделай ему внушение. И если нужно будет ударить его, не отказывайся, ударь его по лицу, сокруши уста, освяти руку твою ударом…»

Жутко звучит? Шокирует? Подождите, дальше будет еще интереснее: «…И если судья пред судилищем потребует ответа, смело скажи, что он похулил Царя ангелов, ибо если следует наказывать хулящих земного царя, то гораздо больше оскорбляющих Того (Царя). Преступление – одного рода, публичное оскорбление, обвинителем может быть всякий, кто хочет. Пусть узнают и иудеи и эллины, что христиане – хранители, защитники, правители и учители города; и пусть то же самое узнают распутники и развратники, что именно им следует бояться рабов Божиих, дабы, если и захотят когда сказать что-либо подобное, оглядывались всюду кругом и трепетали даже теней, опасаясь, как бы христианин не подслушал, не напал и сильно не побил.»

Все. Теперь, казалось бы, можно с полной уверенностью в собственной правоте приступить к практическому исполнению рекомендации величайшего святого и «освятить руку ударом» (а поводов к этому нынче более чем достаточно). Однако, несмотря на авторитет Златоуста, торопиться с таким благочестивым мордобоем все же не следует. И не только потому, что подобная практика противоречит современным правовым нормам (которые, прямо скажем – сильно отличаются от тех, что существовали во времена Златоуста). Есть еще одна причина, в духовном плане куда более важная.

Дело в том, что в христианской этике мотивация поступка не менее важна, чем его содержание. Ведь, даже несомненно добрый поступок может быть мотивирован в человеке причинами, весьма сомнительными в нравственном отношении. И когда звучат объяснения мотивов нынешней борьбы православных с кощунствующими, право же – очень трудно бывает согласиться с некоторыми из них. Вот, например: «мы защищаем Бога от поругания». Казалось бы – все верно, так и следует поступать. Однако в Писании прямо сказано, что …Бог поругаем не бывает (Гал 6:7). И, кстати, тот же Иоанн Златоуст говорит об этом вполне определенно: «Тот, кто бросает вверх камень, не может пронзить неба и даже достичь его — камень падает ему на голову. Так и тот, кто хулит блаженное Существо Божие, никогда не может нисколько повредить Ему, ибо Оно столь велико и высоко, что недоступно ни для какого вреда, но сам изощряет меч на свою душу, оказываясь неблагодарным Благодетелю…Богохульство не унижает величия Божия и потому не должно побуждать тебя к ярости. Кто богохульствует, тот наносит раны самому себе»

Итак, Бог в нашей защите не нуждается. Тогда ради чего следует «освятить руку ударом»?

Еще одно распространенное сегодня объяснение: ради защиты оскорбленного религиозного чувства верующих. Но ведь есть всем известные слова апостола Иоанна Богослова о том, что …весь мир лежит во зле (1 Ин 5:19). Так неужели же свою скорбь от любого из проявлений этого мирового зла мне следует рассматривать как достаточный повод к боевым действиям? В конце концов, Христос и не обещал нам бесскорбного существования в этом мире, пропитанном злом: В мире будете иметь скорбь; но мужайтесь: Я победил мир ( Ин 16:33).

В периоды гонений религиозное чувство христиан оскорблялось куда как сильнее, чему убедительным примером является прошедшее столетие отечественной истории. И храмы разрушали, и кресты сбрасывали, и иконы рубили… Да что там храмы и иконы – священников, случалось, закапывали живьем, а простых прихожан за одну только веру во Христа гноили в лагерях. Богохульство творилось страшнейшее. А вот дотянуться до «окаянной шеи» советских властных структур было тогда никак невозможно (да и в голову никому в те страшные времена такое не могло прийти).

Тем не менее, эта безответность христиан на оскорбления их религиозного чувства вовсе не погубила нашу Церковь в эпоху коммунистического террора. Напротив, десятки тысяч новомучеников и исповедников Российских своей жизнью и смертью засвидетельствовали, что такие оскорбления в итоге приводят к еще большему прославлению Христа, молившегося на Кресте за своих оскорбителей.

Так какой же силой христианство призвано побеждать мир, лежащий во зле и богохульстве? Ответ, думаю, известен всем. Конечно же, любовью. Той самой, парадоксальной и непонятной для нехристианского мира любовью к врагам, которую заповедал своим ученикам сам Господь. Эта любовь, на мой взгляд, и должна быть основной и единственной мотивацией всех наших претензий к современным кощунникам.

Ведь ясно, что Бога они оскорбить не могут, поскольку Бог – бесстрастен и недоступен ни для какого вреда. Личное же мое религиозное чувство куда как более оскорбляют мои собственные грехи и страсти, нежели эпатажные выходки и сомнительные художественные эксперименты не очень умных людей. Следовательно, остается единственный смысл борьбы с их кощунством: наше сострадание к ним, христианская забота о состоянии душ этих людей и их единомышленников. И вот с этой точки зрения призыв Златоуста уже невозможно рассматривать просто как оправдание благочестиво-рефлекторной реакции верующих на богохульные перформансы. На первый план здесь выходит именно – причина, мотив, побудивший человека пресечь кощунство силовым методом.

Сегодня слова об «освящении руки ударом», для одних христиан звучат как призыв к действию. У других они же вызывают смущение своим несоответствием духу и букве Евангелия. Но возникает такое разделение мнений только потому, что цитата (как это, увы, часто бывает нынче) вырвана из контекста. Всего лишь двумя абзацами далее, в той же самой «Первой беседе о статуях» Святитель прямо говорит о причине и конечной цели таких жестких мер в отношении к кощунствующим:

«…Не безрассудно ли в самом деле, что если мы увидим драку на площади, то бежим и мирим дерущихся; да, что говорю я – драку? Если увидим, что упал осел, то все спешим протянуть руку и поставить его на ноги; а о гибнущих братьях не заботимся? Богохульник – тот же осел, не вынесший тяжести гнева и упавший. Подойди же и подними его и словом и делом, и кротостью и силой; пусть разнообразно будет лекарство. И если мы устроим так свои дела, будем искать спасения и ближних, то вскоре станем желанными и любимыми и для самих тех, кто получает исправление».

Что ж, видимо, бывает и так, что зарвавшегося в своем безумии человека можно привести в чувство лишь хорошей затрещиной. Так же, как бьющегося в припадке истерики, приходится хлестать по щекам. Но если конечной целью подобных силовых действий со стороны христиан окажется не любовь к заблуждающемуся кощуннику, не стремление спасти его от последствий его же собственного духовного ослепления, а – наше возмущение, гнев или что-либо еще в этом роде, то вряд ли стоит в таком случае оправдывать себя словами Иоанна Златоуста. Прежде чем приступить к «освящению» собственных кулаков, каждому из нас не худо было бы остановиться хотя бы на минуту, и задуматься: все ли прочие средства, упомянутые Златоустым пастырем мы применили? Сказали ли слово увещевания? Пытались что-либо сделать для того, чтобы богохульник смог увидеть в наших поступках красоту и праведность Евангелия? Проявили ли при этом заповеданную нам кротость? Если все это мы посчитали для себя излишним, махать кулаками можно будет сколько угодно, но вот той самой цели, к которой призывает нас святитель Иоанн Златоуст, мы не добьемся, даже если сотрем себе эти кулаки по самые плечи. Потому что он-то говорил как раз о том, что даже при употреблении «кулачного вразумления», движущим мотивом в христианах все равно должна оставаться искренняя любовь и сочувствие к тем, кто творит кощунства, будучи ослеплен духовно. Должно здесь присутствовать стремление хотя бы таким способом вывести их из этого погибельного состояния. Иначе смысл любой борьбы с богохульниками может незаметно перейти в плоскость обычного идейного противостояния, где с одной стороны окажемся «мы», а с другой – «они». И тогда вместо слов Иоанна Златоуста, останется нам утешать себя разве что грустной шуткой о том, как «добро обязательно победит зло, поставит его на колени, и зверски убьет».