"Мысли на каждый день года" свт. Феофана Затворника.

(1 Тим. 1, 18-20; 2, 8-15; Лк. 15, 1-10).
"Притча об овце заблудшей и драхме потерянной". Как велико милосердие
Господа к нам грешным! Оставляет всех исправных и обращается к
неисправным, чтоб их исправить; ищет их, и когда находит Сам радуется и
созывает все небо сорадоваться Ему.

Как же это ищет? Разве Он не знает, где мы, отступив от Него? Знает и видит все, но если бы дело было только за тем, чтоб взять и перенести к своим, тотчас все грешники снова
являлись бы в своем чине. Но надо прежде расположить к покаянию, чтобы
обращение и возращение к Господу было свободное, а этого нельзя сделать
повелением или каким-либо внешним распоряжением.

Искание Господом грешника состоит в том, чтоб навести его на покаяние. Все вокруг его
располагает Он так, чтоб грешник образумился и, увидев бездну, в которую
стремится, возвратился вспять. Сюда направлены все обстоятельства
жизни, все встречи с минутами горести и радости, даже слова и взгляды. И
внутренние воздействия Божии через совесть и другие, лежащие в сердце
правые чувства, никогда не прекращаются. Сколько делается для обращения
грешников на путь добродетели, а грешники все остаются грешниками!. . .

Мрак наводит враг, и им думается, что все ничего, пройдет; а если и
вспадают тревоги, то говорят: "завтра брошу", и остаются в прежнем
положении. Так проходить день за днем; равнодушие к своему спасению
растет и растет. Еще немного и оно перейдет уже в ожесточение в грехе.
Придет ли тогда обращение - кто знает.

Спасибо, Афанасий! Вы хотите каждый день размещать по одной? Я слушаю их на магнитофоне, получается много дней сразу - дорожки длинные. Многое теряется. Так лучше.

Ольга 79 пишет:

Спасибо, Афанасий! Вы хотите каждый день размещать по одной?

Попробую.

Ольга 79 пишет:

Спасибо, Афанасий! Вы хотите каждый день размещать по одной? Я слушаю их на магнитофоне, получается много дней сразу - дорожки длинные. Многое теряется. Так лучше.

а я сразу как на работу прихожу первым делом щелкаю на сегодняшнем дне на православие.ру
там и читаю

Спасибо, Игорь. Я там не смотрела.

(1 Тим. 3, 1-13; Лк. 16, 1-9).
Притча о неправедном приставнике обличенном.
Вишь как ухитрился он
выпутаться из беды! Хоть бы всем нам так ухитриться устраивать себе
покойное житие по исходе из этой жизни! Но нет, "сыны века сего
догадливее сынов света в своем роде".
Отчего приставник так
всхлопотался? Оттого, что близка была беда. Близость беды возбудила
энергию и сообразительность, и он скоро все уладил. А у нас будто не
близка беда? Смерть может постигнуть каждую минуту, а за нею тотчас и
"дай ответ в управлении твоем".
Все это знают, и, однако же, почти никто
ни с места. Что это за омрачение? То, что никто не думает сейчас
умереть, а полагает, что проживет день - другой; хоть и не определяет
срока, а все уверен, что смерть еще впереди.
Оттого и беда видится все
еще впереди. Беда впереди - и соображения на случай беды отлагаются на
будущее время.
Целую жизнь оставаться в неисправности никто не думает, а
только отлагает на нынешний день. А так как и вся жизнь слагается из
нынешних дней и часов, то и не приходит озабоченность, как устроиться на
будущее.

Продолжу с сайта Православие.ру http://days.pravoslavie.ru/Days/20121116.htm , о котором Игорь сообщил.

(1 Тим. 4, 4-8, 16; Лк. 16, 15-18; 17, 1-4). "Невозможно не придти соблазнам, но горе тому, через кого они приходят"! стало быть, жить с плеча, нараспашку нельзя. Надо осторожно осматриваться, как бы не соблазнить кого. Разум кичит и ни на кого не смотрит; а между тем возбуждает кругом соблазны делом, а более словом. Соблазн растет и увеличивает беду самого соблазнителя, а он того не чует и еще больше расширяется в соблазнах. Благо, что угроза Божия за соблазн здесь, на земле, почти не исполняется в чаянии исправления; это отложено до будущего суда и воздаяния; тогда только почувствуют соблазнители, сколь великое зло соблазн. Здесь же никто почти и не думает о том, соблазнит ли или не соблазнит он своими делами и речами окружающих. Два греха, в очах Божиих очень великие, ни во что вменяются людьми: это - соблазн и осуждение. Соблазнителю, по слову Господа, лучше не жить; осуждающий уже осужден. Но ни тот, ни другой не помышляют об этом и даже сказать не могут, грешны ли они в чем либо подобном. Какое, в самом деле, ослепление окружает нас и как беспечно ходим мы посреди смерти!

(Гал. 3, 8-12; Лк. 9, 57-62).
"Никто возложивший руку свою на плуг и озирающийся назад, не
благонадежен для Царствия Божия". То есть, кто думает спасаться, а между
тем оглядывается и на то, что должно бросить для спасения, тот не
спасается, не идет, не направляется в Царствие Божие. Надобно уже
окончательно порешить со всем тем, что несовместно с делом спасения.
Задумавшие спасаться и сами это видят, но расставанье с некоторыми
привязанностями отлагают все до завтра.
Вдруг порвать все -
представляется слишком большой жертвой. Хотят отрешаться исподволь, чтоб
и другим не бросалось в глаза, - и всегда почти проигрывают. Заводят
порядки спасительные, а сердечные расположения оставляют прежними. На
первых порах несообразность очень резка: но "завтра" и обещаемое
изменение их заграждает уста совести. Таким образом, все завтра да
завтра, - совесть устает толковать все одно и то же и, наконец,
замолкает.
А тут начинают приходить мысли, что и так можно оставить.
Мысли эти крепнут, а затем и навсегда устанавливаются. Образуется лицо
внешне исправное, но с внутреннею неисправностью. Это раскрашенный гроб
перед очами Божиими. Главное то беда, что обращение таковых бывает также
трудно, как и тех, которые ожестели в грехах открытых, если еще не
труднее. . . А думается, что все ничего.

(Еф. 5, 9-19; Лк. 12, 16-21). Сказав притчу о разбогатевшем, который собирался только есть, пить и веселиться, и за то поражен был смертью, не дожив до предположенных утех, Господь заключил: "Так бывает с тем, кто собирает сокровища для себя, а не в Бога богатеет". "Так", то есть, таковы бывают, или такая участь постигает и тех и других. Богатеющие с богозабвением только и думают о плотских утехах. Желающие избежать этой горькой участи пусть "собирают" не "себе, а богатеют только в Бога". А так как богатство от Бога, то, когда оно течет, и посвящай его Богу, и выйдет святое богатство. Все избытки разделяй с нуждающимся: это будет то же, что данное Богом возвращать Богу. Кто бедному дает, Богу дает. Истощая как будто богатство, таковой истинно богатеет, богатясь добрыми делами, - богатеет ради Бога, в видах угождения Ему, богатеет Богом, привлекая Его благоволение, богатеет от Бога, Который верного вмале поставляет над многими; богатеет в Бога, а не себе, ибо не считает себя хозяином, а только приставником и расходчиком, вся забота которого состоят в том, чтобы удовлетворить всех приходящих к нему с нуждою, а что-либо особенно истратить на себя боится, считая это неправым употреблением вверенного ему достояния.

(1 Тим. 5, 11-21; Лк. 17, 26-37).
"Кто станет сберегать душу свою, тот погубит ее; а кто погубит ее, тот
оживит ее". Нужно понимать так: сберегать душу свою значит жалеть себя; а
губить душу - не жалеть себя; надобно только подразумевать: на пути
заповедей Господних, или в работании Господу. И выйдет так: кто работает
Господу в исполнении Его заповедей, не жалея себя, тот спасается; а кто
жалеет себя, тот погибает. Стань жалеть себя, непременно уж окажешься
нарушителем заповедей, и, следовательно, рабом неключимым; а неключимому
рабу какой приговор? "Негодного раба выбросьте во тьму внешнюю: там
будет плач и скрежет зубов".

Потрудитесь наблюсти за собою хоть в
продолжении одного дня, и увидите, что саможаление кривит все дела наши и
отбивает охоту делать их. Без труда и напряжения ничего не сделаешь; а
понудить себя жаль, - вот и остановка. Есть дела, которые, хочешь - не
хочешь, надо делать. Такие дела делаются неопустительно, хоть и
трудновато. Но тут саможаление побеждается саможалением. Не станешь
делать - есть будет нечего.
А так как дела заповедей не такого рода, то
при саможалении они всегда опускаются. И на худые дела поблажка тоже
делается из саможаления. Жаль отказать себе в том, чего захотелось -
желание и исполняется; а оно или прямо грешно, или ведет ко греху. Так
жалеющий себя всегда - что должно, того не делает, а что не должно, в
том себе поблажает, и выходит никуда негожим. Какое же тут спасение?
(1 Тим. 5, 1-10; Лк. 17, 20-25).
Сказав, что Сын Человеческий явится в день свой, как молния, мгновенно
освещающая всю поднебесную, Господь прибавил: "Прежде надлежит Ему много
пострадать и быть отвержену родом сим". По связи речи видно, что это
"надлежит пострадать" должно предшествовать явлению Господа во славе.
Следовательно, все время до того дня - время страданий Господа. В Своем
лице Он пострадал в одно известное время, после же того, страдания Его
продолжаются в лице верующих, - страдания рождения верующих, их
воспитание в духе и охранения от вражеских действий, внутренних и
внешних; ибо союз у Господа с своими не мысленный только и нравственный,
а живой, ради которого все касающееся их воспринимается и Им, как
главою.
Исходя из этой мысли, нельзя не видеть, что Господь точно много
страдает. Самые чувствительные скорби, это - падения верующих; еще более
чувствительны для Него отпадения от веры. Но это - заключительные
уязвления; постоянные же стрелы - скорби и соблазны и колебания веры
неверием. Речи и писания, дышащие неверием, - разженные стрелы лукавого.
В нынешнее время много кузниц завел лукавый для кования таких стрел.
Сердца верующих болят, бывая поражаемы ими и видя поражения других; с
ними и Господь болит.
Но явится день славы Господа - тогда откроются
тайная тьмы, и страдавшие возрадуются с Господом. До того же времени
надо терпеть и молиться.

В праздник Введения во храм Пресвятой Богородицы начинают петь: "Христос раждается", приготовляя верующих к достойному сретению праздника Рождества Христова. Поняв это внушение и действуй по нему. Углубись в таинство воплощения Единородного Сына Божия, взойди до начала его в предвечном совете Божием о бытии мира и человека в нем, усмотри отражение его в сотворении человека, радостно встреть первое о нем благовестие тотчас по падении, проследи разумно постепенное его раскрытие в пророчествах и прообразах ветхозаветных; уясни, кто и как приготовился к принятию воплощенного Бога, под влиянием Божественных воспитательных учреждений и действий, среди Израиля, - перейди, если хочешь, за пределы народа Божия, и там собери лучи света Божия, во тьме светящегося, - и сообрази, насколько избранные от всех народов дошли до предчувствия необыкновенного проявления Божеского смотрения о людях. Это будет мысленное приготовление. Но тут пост: соберись же поговеть, исповедуйся и причастись св. Христовых таин: это будет приготовление деятельное и жизненное. Если, вследствие всего этого, даст тебе Господь ощутить силу пришествия Своего во плоти - то, когда придет праздник, ты будешь праздновать его не из-за чуждой тебе радости, а из-за своей кровной.

(1 Тим. 5, 22-6, 11; Лк. 18, 15-17, 26-30). "Кто не примет Царствия Божия, как дитя, тот не войдет в него". Как же это принимать, как дитя? А вот как: в простоте, полным сердцем, без раздумываний. Рассудочный анализ неприложим в области веры. Он может иметь место только в преддверии ее. Как анатом все тело разлагает о подробности, а жизни не видит, так и рассудок - сколько ни рассуждает, силы веры не постигает. Вера сама дает созерцания, которые в целом представляют веру, всецело удовлетворяющею всем потребностям естества нашего, и обязуют сознание, совесть, сердце принять веру. Они и принимают, и приняв, не хотят уже отстать от нее. Тут происходит то же, что с вкусившим приятной и здоровой пищи. Вкусив однажды, он знает, что она пригодна и принимает ее в ряд питающих его веществ. Химия, ни прежде, ни после, не помощница ему в этом убеждении. Убеждение его основано на личном опыте, непосредственно. Так и верующий знает истинность веры непосредственно. Сама вера вселяет в нем непоколебимое убеждение, что она вера. Как же после того вера будет верою разумною? В том и разумность веры, чтоб непосредственно знать, что она вера. Рассудок только портит дело, охлаждая веру и ослабляя жизнь по вере, а главное кичит, и отгоняет благодать Божию: зло в христианстве первой важности.

(1 Тим. 6, 17-21; Лк. 18, 31-34). Господь сказал ученикам о страдании Своем, но они ничего не уразумели из сказанного: "слова сии были для них сокровенны". А после "не судили, что ведети" верующим, "точию Иисуса Христа и Сего распята". Не пришло время, они ничего и не понимали в тайне сей: а прошло оно - поняли, и всем преподали и разъяснили. Это и со всеми бывает, да не в отношении только к этой тайне, но и ко всякой другой. Непонятное в начале со временем становится понятным; словно луч света входит в сознание и уясняет то, что прежде было темным. Кто же это разъясняет? Сам Господь, благодать Духа, живущая в верующих, ангел хранитель, - только уж никак не сам человек. Он тут приемник, а не производитель. При всем том, иное остается непонятным на целую жизнь, и не для частных только лиц, но и для всего человечества. Человек окружен непонятностями: иные разъясняются ему в течение жизни, а иные оставляются до другой жизни: там узрится. И это даже для богопросвещенных умов. Отчего же не открывается теперь? Оттого, что иное невместимо, стало быть нечего и говорить о нем; иное не сказывается по врачебным целям, т. е. было бы вредно знать преждевременно. В другой жизни многое разъяснится, но откроются другие предметы и другие тайны. Сотворенному уму никогда не избыть тайн непостижимых. Ум бунтует против этих уз: но бунтуй - не бунтуй, а уз таинственности не разорвешь. Смирись же, гордый ум, под крепкую руку Божию и веруй!

Да.
Непонятное в начале со временем становится понятным; словно луч света
входит в сознание и уясняет то, что прежде было темным. Кто же это
разъясняет? Сам Господь, благодать Духа, живущая в верующих, ангел
хранитель, - только уж никак не сам человек. Он тут приемник, а не
производитель.
Смирись же, гордый ум, под крепкую руку Божию и веруй!
Какое мудрое призвание к нам!

На вчерашний день:

(2 Тим. 1, 1-2. 8-15; Лк. 19, 12-28). Притча о десяти минах изображает всю историю человечества до второго пришествия Христова. Господь говорит в ней о Себе, что Он идет через страдания, смерть и воскресение к Отцу Небесному принять царство над человечеством, которое все - Его родовое достояние. Оставшиеся на земле делятся на две половины: на рабов, поработивших себя Господу через послушание вере, и на нехотящих иметь Его царем и работать Ему, ради неверия своего. Тем, которые приступают ко Господу верою, с готовностью работать Ему, даются дары Святого Духа в св. таинствах: это мина - и каждый верующий получает ее на служение в кругу верующих. Когда все из рода человеческого, способные покоряться Господу, покорятся Ему, тогда Он снова придет, как принявший Царство. Первым делом Его будет рассудить рабов, кто что приобрел данною благодатью, а потом последует суд и над теми, которые не захотели иметь Его царем, т. е. , или не уверовали, или отпали от веры. Напечатлей эти истины в уме своем и не отводи от них внимания, ибо тогда будет решение, которому уж не жди перемены. Бегай неверия; но и веруй не праздно, а приноси и плоды веры. Обретши тебя верным вмале, Господь и над многим тебя поставит.

(Гал. 5, 22-6, 2; Лк. 10, 19-21). "Славлю Тебя, Отче, Господи неба и земли, что Ты утаил сие от мудрых и разумных и открыл младенцам. Ей, Отче, ибо таково было Твое благоволение". Вот суд над человеческой мудростью и разумностью. И он видимо исполняется. Откровение теперь перед глазами в Божеских писаниях, и разумники читают его, но не понимают. Дивиться надобно: писано просто, а им все представляется там не так, как написано; словно ослепило их. Младенцы видят и понимают; а для них открытое сокрыто. Такой порядок угодно было учредить Отцу Небесному; стало быть, и нечего спорить. Если бы совсем не было открыто существенно нужное, ну тогда разумники могли бы еще возражать; а то открыто - приходи и бери, затем открыто, чтоб ты брал: стань только младенцем. "Как - я?. . . Ни за что!" Ну, как хочешь; и оставайся себе премудрым и разумным, ничего, однако же, существенно нужного не понимающим и не вмещающим в своей голове, блуждающим среди призраков и иллюзий, порождаемых твоим умничанием и держащих тебя в полном ослеплении, по которому ты думаешь, что ты зрячий, а ты слеп, "мжай", то есть кое-что видишь, как сквозь густую мглу. Но это не указывает тебе настоящей дороги и не ведет к цели, а только держит в неисходном кругу самопрельщения. Избави нас, Господи, от такого страшного состояния!. . .

(2 Тим. 2, 20-26; Лк. 19, 37-44). Народ взывает: "осанна!", - а Господь плачет. Не совершается ли нечто подобное и при наших торжествах церковных? Тогда видимость была торжественна; но Господь смотрел на то, что было в душах невидимо, и видел его достойным плача. И у нас видимость на праздниках всегда празднественна; но таково ли бывает внутреннее всех настроение? Иной не понимает совсем силы и значения праздников; иной чутьем темно ощущает нечто, а ясно ничего не видит; и разве кто-кто и видит, и чувствует, и располагается достойно празднеству. Жертв праздники наши берут много; но сколько из них отделяется Господу и братиям? Или ничего, или самая незначительная малость; все почти берет чрево и суетность. От Господа укрыться это не может, и не дивно если Он, говоря по человечески, плачет, когда мы издаем торжественные возгласы. Таковы-то искупленные, оправданные, всыновленные!. . Дали обет, приняли обязательство - духом ходить и похотей плотских не совершать, а тут у них что идет? Сыны Царствия хуже последних рабов!. . .

(2 Тим. 3, 16-4, 4; Лк. 19, 45-48). "Дом Мой есть дом молитвы". И точно, только войди в храм, и уж позывает тебя на молитву. Все тут так расположено и так делается, чтоб располагать и споспешествовать молитве. Потому, если хочешь возгреть молитву в сердце своем, ходи чаще в храм Божий. Дома так не помолишься, как в храме. Есть такие, которые и дома тепло молятся, но если дома так, то насколько выше того в храме? Но бывая в храме, не телом только бывай в нем, а более духом. Стань, где потише, и зря умом Господа перед собою, изливай перед Ним душу свою. Мечтания разгоняй, забот не допускай, и одному делу внимай - делу молитвы. Поднимай тяжелую душу горе, и дебелость ее разбивай созерцанием вещей Божественных. Если есть что за тобою, сними с себя покаянием и обетом исправления. Если совесть не сыта, подбавь дел самоотвержения и любви. Стоя в храме, заготовляйся и на все время как будешь вне храма, не отступать от Господа мыслью, а всегда видеть Его перед собою, чтоб не подвиглись стопы твои с правого пути на неправый. От этого, когда придешь в храм, тебе легче будет держать себя в нем как должно. А от достодолжного пребывания в храме, опять легче будет тебе удержать внимание перед Господом, когда будешь вне храма. . . И так пойдет все выше и выше расти твое пребывание в Господе, а больше этого чего еще желать?

(2 Тим. 4, 9-22; Лк. 20, 1-8). Священники, книжники и старцы не веровали в Господа. Дабы возвести их к вере, Он предложил им вопрос: "крещение Иоанново с небес было или от человеков"? Рассудите об этом безпристрастно, и рассуждение ваше приведет вас к вере. Что сказано о явлении Иоанна, то можно сказать о всяком событии, сопровождавшем пришествие Господа во плоти, и о самом пришествии, со всеми его соприкосновенностями. Рассуди всякий о всем этом, - вывод будет один: "воистину Он был Сын Божий". Могут приходить разные мысли, рождаться недоумения, встречаться будто несообразности, но в конце всех исследований выйдет одно всестороннее убеждение, что нельзя иначе думать, как так, как изображено в Евангелиях и апостольских писаниях. "Велия благочестия тайна: Бог явися во плоти", оставаясь тайною сама в себе, будет ясна для ума по нравственной необходимости, какую наложит на него собственное его исследование, исповедать так, а не иначе. Неверы или совсем не исследуют всего как должно, или исследуют поверхностно, чужим умом, или принимают несчастное настроение, противоположное требованиям веры и, чтоб оправдать свое неверие, довольствуются самою малостью для отрицания веры. И верующих колеблют речи неверов по той причине, что верующие, довольствуясь простою верою, не разъясняют для себя оснований веры. Речи те застают их врасплох, оттого они и колеблются.

На вчера.


(Тит. 1, 5-2, 1; Лк. 20, 9-18). Притча о винограднике изображает ветхозаветную церковь; делатели - это тогдашняя ее иерархия. А так как она не соответствовала своему назначению, то совершился приговор над нею: взять у ней виноградник и отдать другим. Эти другие были сначала св. Апостолы, потом их преемники - архиереи со всем священством. Виноградник Божий - один от начала мира, и назначение делателей его одно было, есть и будет до скончания века - приносить Господину винограда плод - спасенные души. Это задача христианской иерархии, следовательно и нашей. В какой мере исполняется она - все мы видим. Что же сказать на это? Во многом - слава Богу! - но во многом-многом нельзя не пожелать лучшего. Это особенно касается проповеди слова Божия. Где-то слышится проповедь; а между тем это единственный садовый нож в руках делателей винограда Божия. Как бы и над нами не исполнилось: "придет господин виноградника и погубит виноградарей тех и отдаст виноградник другим". Но как бы сами не ворвались эти иные и не погубили не только делателей, но и самый виноград. . .

(Тит. 1, 15-2, 10; Лк. 20, 19-26). "Кесарево - кесарю, а Божие - Богу"; всякому, значит, свое. В наше время вместо "кесарево" поставить надо "житейское", и сказать: житейское своим чередом, а Божеское - своим. А то все бросились на одно житейское, Божеское же оставляют назади. Оттого оно стоит не только не на своем месте, то есть, не на первом плане, как следует, но совсем забывается. Следствием этого забвения, будто не намеренного, есть потемнение его в сознании; а затем становится неясным и его содержание, и его основания. Отсюда слабость убеждения и шаткость веры; и потом отчуждение от нее и влияние всяких ветров учения. Этот путь проходит всякий особо, когда начинает нерадеть о Божием; этот же путь проходит и общество, когда оно в своих порядках, начинает не обращать внимания на то, чего требует от него Бог. Когда Божие отставлено на задний план, тогда в обществе начинает водворяться эмансипация от Божеских требований, - в умственном, нравственном и эстетическом отношениях, и секуляризация (служение духу времени) политики, обычаев, увеселений, а затем воспитания и всех учреждений. В настоящее время о том что Божие - не думают, не говорят, не пишут и даже в мысли не имеют, ни при каких начинаниях. Дивно ли, что при таком настроении, учения противные вере находят доступ в общество и что общество склоняется к повальному безверию?

(Еф. 1, 16-23; Лк. 12, 32-40). "Да будут чресла ваши препоясаны и светильники горящи". Надо быть готовым на всякий час: не знать когда придет Господь или для последнего суда, или для взятия тебя отсюда, что для тебя все одно. Смерть все решает; за нею итог жизни; и что стяжешь, тем и довольствуйся всю вечность. Доброе стяжал - блага участь твоя; злое - зла. Это так верно, как верно то, что ты существуешь. И решиться все это может сию минуту, - вот в эту самую, в которую ты читаешь эти строки, и затем - всему конец: наложится печать на твое бытие, которой никто уже снять не сможет. Есть о чем подумать!. . Но надивиться нельзя, как мало об этом думается. Что за тайна деется над нами! Все мы знаем, что вот-вот смерть, что избежать ее нельзя, а между тем совсем почти никто о ней не думает; а она придет внезапно и схватит. И то еще. . . когда даже схватывает смертная болезнь, все не думается, что конец пришел. Пусть решат это психологи с ученой стороны; с нравственной же нельзя не видеть здесь непонятного самопрельщения, чуждого только внимающим себе.

(Лк. 21, 12-19).
"И будете ненавидимы всеми за имя Мое". Кто вдохнет в себя хоть мало
духа мира, тот становится холодным к христианству и его требованиям.
Равнодушие это переходит в неприязнь, когда долго в нем остаются не
опамятываясь, и особенно когда при этом захватят откуда-либо частицу
превратных учений. Дух мира с превратными учениями - дух неприязненный
Христу: он антихристов; расширение его - расширение враждебных отношений
к христианскому исповеданию и христианским порядкам жизни. Кажется,
вокруг нас деется что-то подобное. Пока ходит повсюду только худое
рыкание; но не дивно, что скоро начнется и прореченное Господом:
"возложат на вас руки. . . и будут гнать вас . . . преданы будете. . . и
умертвят вас". Дух антихристовский всегда один; что было вначале, то
будет и теперь, в другой, может быть, форме, но в том же значении. Как
же быть? "Терпением вашим спасайте души ваши". Терпи, с твердым словом
исповедания истины в устах и в сердце.
(Евр. 3, 5-11. 17-19; Лк. 20, 27-44).
Саддукеи имели возражение против воскресения, которое казалось им
неразрешимым; а Господь решил его несколькими словами, и притом так
ясно, что все поняли и признали саддукеев побежденными истиною слова Его
(Лк. 20, 27-40).
Что тогда были саддукеи, то ныне неверы всех сортов. Нагородили они
себе множество мечтательных предположений, возвели их в неопровержимые
истины и величаются тем, полагая, что уж против них и сказать нечего. На
деле же они так пусты, что и говорить против них не стоит. Все их
мудрования - карточный дом: дунь и разлетится. По частям их и
опровергать нет нужды, а достаточно отнестись к ним так, как относятся к
снам. Говоря против снов, не доказывают несообразности в составе или в
частях сна, а говорят только: это сон, - и тем все решают. Точно такова
теория образования мира из туманных пятен, с подставками своими -
теорией произвольного зарождения, дарвиновского происхождения родов и
видов, и с его же последним мечтанием о происхождении человека. Все, как
бред сонного. Читая их, ходишь среди теней. А ученые? Да что с ними
поделаешь? Их девиз: не любо не слушай, а лгать не мешай.

(Евр. 7, 1-6; Лк. 21, 28-33). "Смотрите же за собою. чтобы сердца ваши не отягчались объядением и пьянством и заботами житейскими, и чтобы день тот не постиг вас внезапно". "День тот", то есть последний день мира или каждого из нас, приходит как тать, и захватывает как сеть; потому и предписывает Господь: "итак бодрствуйте на всякое время и молитесь" (Лк. 21, 36). А так как сытость и многозаботливость - первые враги бдения и молитвы, то наперед еще указано, чтоб не допускать себя до отяжеления пищею, питьем и печалями житейскими. Кто поел, попил, повеселился, спать - выспался и опять за то же, у того какому быть бдению? Кто и день и ночь занят одним житейским, тому до молитвы ли? "Что же, скажешь, делать? Без пищи нельзя; и ее надо добыть. Вот и забота". Да Господь не сказал: не работай, не ешь, не пей, "да не отяготится" сердце ваше этим. Руками работай, а сердце держи свободным; есть - ешь, но не обременяй себя пищею; и вина выпей, когда нужно, но не допускай до возмущения головы и сердца. Раздели внешнее твое от внутреннего и последнее поставь делом жизни твоей, а первое приделком: там будь вниманием и сердцем, а здесь только телом, руками, ногами и глазами: "бодрствуйте на всякое время и молитесь", да сподобишься небоязненно стать перед Сыном Человеческим. Чтобы сподобиться этого, надо здесь еще, в жизни своей, установиться перед Господом, а для этого одно средство - бодренная молитва в сердце совершаемая умом. Кто так настроится - на того не найдет "день той" внезапно.

(Евр. 5, 11-6, 8; Лк. 21, 5-7, 10-11, 20-24). Ученики указывали Господу на красоту здания и утварей храма, а Он сказал: "придут дни, в которые из того, что вы здесь видите, не останется камня на камне; все будет разрушено". Это подпись всему красному мира сего. На вид кажется прочно и вековечно; но день-другой, смотришь, как ничего не бывало: и красота увядает, и силы истощаются, и слава меркнет, и умы изживаются, и одежда изнашивается. Все в себе самом носит силу разрушительную, которая не лежит, как семя неразвитое, а состоит в непрестанном действии и все течет к своему концу. "Преходит образ мира сего. Убо образом ходит человек: сокровиществует и не весть, кому соберет я ". А мы все суетимся, все хлопочем, и хлопотам нашим конца нет. Встречаем кругом себя постоянные уроки, а все свое, словно слепы и ничего не видим. Да и правду сказать, что слепы или ослеплены: и себе, и ничему окружающему нас, и владеемому нами, конца не чаем. И что еще? Обстановившись, как нам представляется, хорошо, уверены что стоим твердо, как на утесе; тогда положение наше скорее похоже на то, как если бы мы стояли на трясине: вот-вот провалимся. Но не чуем этого и предаемся безпечному наслаждению текущим, как будто всегда имеющим пребывать. Помолимся же, да откроет Господь умные очи наши, и да узрим все, не как оно кажется, а как оно есть.

(Евр. 7, 18-25; Лк. 21, 37-22, 8). Вошел сатана в Иуду и научил его, как предать Господа: тот согласился и предал. Вошел сатана потому, что была отворена для него дверь. Внутреннее наше всегда заключено; Сам Господь стоит вне и стучит, чтоб отворили. Чем же оно отворяется? Сочувствием, предрасположением, согласием. У кого все это клонится на сторону сатаны, в того он и входит; у кого, напротив, все это клонится на сторону Господа, в того входит Господь. Что входит сатана, а не Господь, в этом виноват сам человек. Не допускай сатане угодных мыслей, не сочувствуй им, не располагайся по внушению их, и не соглашайся на них, - сатана походит, походит около, да и отойдет: ему ведь ни над кем не дано власти. Если же завладевает он кем, то потому, что тот сам себя отдает ему в рабство. Начало всему злу мысли. Не допускай худых мыслей и навсегда заключишь тем дверь души твоей для сатаны. А что мысли приходят недобрые - что же делать; без них никого нет на свете, и греха тут никакого нет. Прогони их, и всему конец; опять придут, опять прогони - и так всю жизнь. Когда же примешь мысли, и станешь ими заниматься, то не дивно, что и сочувствие к ним явится; тогда они станут еще неотвязнее. За сочувствием пойдут худые намерения то на те, то на другие недобрые дела. Неопределенные намерения определятся потом расположением к одному какому-либо; начинается выбор, согласие и решимость - вот и грех внутри! Дверь сердца отворена настежь. Как только согласие образуется, вскакивает внутрь сатана, и начинает тиранствовать. Тогда бедная душа, как невольник или как вьючное животное, бывает гоняема и истомляема в делании непотребных дел. Не допусти она худых мыслей - ничего бы такого не было.