Две рыбы и пять хлебов.

Сегодня мы слышали в Евангелии рассказ о том, как Господь накормил чудесным образом пять тысяч мужей (а кроме того, там еще были разные жены и дети, которых никто не считал) всего лишь пятью хлебами и двумя рыбами. Конечно, эта история рассказана потому, что она действительно имела место. И в буквальном своем смысле этот евангельский рассказ повествует нам об одном из многих чудес, сотворенных Господом; но опять же, как всегда, любой из евангельских рассказов о каких-то событиях, чудесных или других, только на самой поверхности имеет тот смысл, который в нем видится буквально, т.е. телесный смысл.

А на самом деле душевный и духовный смысл Писания (душевный — это не буквальный смысл, а тот, который касается спасения нашей собственной души; а духовный смысл — это тот, который указывает на великие тайны Божии и спасение всего человеческого рода) всегда несравненно важнее. И особенно это видно в сегодняшнем рассказе, потому что, с точки зрения буквальной, зачем нам такое обилие цифр? Зачем нам знать, что мужей было пять тысяч? Зачем нам знать, что остатков еды хватило не на много корзин, а именно на двенадцать, и что они были полными? Зачем нам знать, что хлебов было пять, а не четыре или шесть, например, и что рыб было именно две, а не одна или три? Зачем нам все эти уточнения? Если мы рассматриваем только с точки зрения буквального смысла, то это никакого значения не имеет, потому что такую толпу нельзя было накормить не только двумя рыбами, но и тремя, и четырьмя. Если бы такое количество было случайным, то евангелисты могли бы просто об этом не упоминать. Но в Евангелии не упоминается ничего такого, что не имело бы смысла. Раз Евангелисты что-то упоминали, значит, они понимали тот смысл, на который указывал Господь тем, что Он так все устроил, что было именно пять хлебов и именно две рыбы. Поэтому мы тоже должны обращаться к душевному и духовному смыслу этой истории. И конечно, она, с виду такая простая — ну, произошло какое-то чудо, состояло оно в том-то, — оказывается весьма и весьма сложной. И я только скажу о немногом из того многого, что о ней говорят святые отцы.

Прежде всего, почему возникла необходимость напитать этих людей? Вот здесь особенно для нас важен духовный и душевный смысл. Эти люди из града, в котором они жили и в котором проповедовал Господь, вслед за Ним пришли в какое-то пустынное место. И ученики говорят: «давайте пойдем в какую-нибудь деревню неподалеку, чтобы купить там еду». Они не предлагают идти в город, потому что он далеко. Таков буквальный смысл этой истории. А по душевному смыслу это означает другое. Град, из которого эти люди ушли, — это был рай, который мы потеряли в результате грехопадения, и утраченное Царство Небесное. И ученики понимают, что туда просто так не дойти и не вернуться, и поэтому они предлагают идти в какое-то место заведомо худшее, в какую-то деревню вместо города. А Господь говорит им, чтобы они не меняли град Божий на какие-то суррогаты и подделки, на какие-то деревни, а чтобы они получили хлеб в пустыне, там, где они не чаяли получить ничего. И действительно, рассуждая дальше по духовному смыслу этой истории, мы утратили рай, в котором еще оставалась возможность грехопадения, и мы должны получить Царство Небесное не так, как его имел Адам, когда он был сотворен, до грехопадения, — а так, чтобы уже никогда не иметь возможности отпасть, чтобы осуществить в себе то, к чему был призван Адам, но чего осуществить не смог. Так в духовном смысле.

А душевный смысл для нас еще важнее. Что это означает для каждого из нас? Почему мы не должны идти в деревню? Если мы не можем вернуться во град, который покинули по своим грехам, то мы тем более не должны идти в деревню, а должны идти в пустыню, но за Христом, конечно. Потому что деревня — это мир, который нам предлагает свои удовольствия; вот, в данном случае он предлагает нам еду. Действительно, мы можем, вроде бы, там насытиться телесно, но потом мы все равно взалчем и опять захотим есть, нам нужна все новая и новая еда, и так мы впадаем в зависимость от мира. Это особенно относится даже не к безгрешным физиологическим потребностям, а именно к нашим грехам. Если мы будем удовлетворять греховные желания, то они сначала действительно удовлетворятся, но потом возникнут с новой силой, и там мы впадаем в большую и большую зависимость. Поэтому мы не должны менять утраченное нами в лице прародителей Царство Небесное на деревню мира сего, а мы должны его менять на пустыню. И кажется, что пустыня еще хуже, чем деревня, потому что там ничем не прокормиться. Но это не так, потому что в пустыню мы идем не просто так, а идем за Христом, Который может нам почти из ничего дать все потребное.

А что потребное Он нам дает? Что означает то, что Он не Сам дал народу эти хлебы которыми люди насытились, а дал их ученикам, а ученики уже — всем остальным. На смысл этого указывает также другая подробность — что корзин оказалось именно двенадцать. Двенадцать — это количество Апостолов. Но почему их двенадцать? Может быть, не все это помнят, хотя это совершенно очевидно из Апокалипсиса и из Ветхого Завета: двенадцать по количеству колен Израилевых. Потому что народ Божий состоит из 12 колен. И новый Израиль, новый народ Божий тоже состоит из 12 колен, которые восходят к новым прародителям — двенадцати Апостолам, как ветхий Израиль восходил к 12 патриархам. И поэтому все праведники, как говорится в Апокалипсисе, будут судить двенадцати коленам Израилевым. Полнота этих корзин означает то, что ученики, Апостолы, будут давать истинный хлеб — конечно, здесь указание на Евхаристию — всем, и то, что этот хлеб не оскудеет для всего народа Божия. А так как народа Божия 12 колен, то и корзин двенадцать.

И другое указание на народ Божий — это то, что он сосчитан «кроме жен и детей». Потому что во Христе Иисусе, можно сказать вслед за апостолом Павлом, нет ни мужеского пола, ни женского; но тогда можно сказать, и это тоже будет по-святоотечески, что во Христе все мужеского пола. Потому что мать Сарра, одна из великих подвижниц IV века, когда услышала, что некие старцы зазирают ее за то, что она, будучи женщиной, рассуждает и учит, как мужчина и так же умна, сказала: «Я женщина по телу, а не по уму». И вот так, «мужем совершенным» по уму должен быть каждый христианин. А людям чаще бывает свойствен женский ум — и, конечно, большинству мужчин тоже бывает свойствен женский ум, если посмотреть с христианской точки зрения, — т. е. именно женская слабость, или детский ум, когда человек не может еще переносить твердой пищи. А в народе Божием считаются только мужчины, и поэтому именно так они были сосчитаны.

И, в свою очередь, на полноту народа Божия указывает число 5000. Здесь сразу видна кратность 50. Пятьдесят — это число юбилея, и я уж не буду тут во все это подробно входить, но это семь в квадрате плюс один. И число 7 указывает на полноту, и 49, и 50. Это числа, которые в Ветхом Завете преимущественно указывали на полноту. И вот, 100 раз по 50 — это указание на полноту. Но почему именно 5000? Здесь можно думать, что Христос приходит, согласно той символической хронологии, которой держались в раннехристианские и в средневековые времена, в шестую тысячу лет, а до Него было полных пять тысяч лет, которые обозначают весь в совокупности не только израильский народ Божий, но вообще всех праведников, которые спаслись, начиная от Адама. И вот, все они ждали Христа; и вот, эти люди и получили от Него хлеб. Вот такое еще можно увидеть указание.

Самое же главное: почему там было пять хлебов и две рыбы? Пять хлебов, согласно большинству христианских толкователей, указывают на пять чувств, которые имеет человек по телу: осязание, вкус, слух, обоняние, зрение. Т.е. это те чувства, которыми пользуется плотское наше мудрование. И эти люди, которые были иудеями, оставались при буквальном смысле Писания, который понимали своими пятью чувствами. А Господь через все эти чувства дает им нечто большее и дает Себя узнать. И вот, на нечто большее указывают именно эти две рыбы. Потому что рыба была в древнехристианской Церкви символом Христа, и в данном случае это символ Бога. Почему рыба была символом Христа? Потому, что по-гречески она называется «ихфис» (отсюда, например, ихтиология — наука, изучающая рыб), а это слово образовано из первых букв слов греческого выражения, которой переводится «Иисус Христос, Сын Божий, Спаситель». И поэтому первые христиане очень часто изображали рыбу как символ Христа. Две рыбы указывают на живущий под внешним, телесным покровом смысла Писания смысл внутренний, который есть Сам Бог, который есть Слово Божие — с одной стороны, поскольку Оно присутствует в Писании и в нем остается сокрытым, а с другой стороны, поскольку Оно износится Писанием и, наоборот, через него открывается. И вот, на эти два аспекта Слова Божия и указывают эти две рыбы, согласно некоторым из святоотеческих толкований.

Вот как это все сложно получилось, но действительно, чем проще с виду евангельская история, тем она сложнее по внутреннему смыслу. Каждая деталь, в том числе те детали, о которых я не упомянул, имеет смысл и свое истолкование. Но что нам важнее всего помнить для нашего собственного спасения? — я подчеркиваю, что сейчас мы уже будем говорить преимущественно о душевном смысле всей этой истории. Мы должны понимать, что когда нам либо прямо, либо косвенно внушается мысль, что сейчас нельзя жить так, как жили святые отцы; что сейчас невозможно держаться святоотеческих канонов, которые, например, говорят о чистоте веры - мы не должны этому верить. Но мы не должны верить и тем, которые, может быть, так прямо таких ужасных вещей и не говорят, но предлагают нам вести такой образ жизни, который, в общем, ведут все люди, независимо от того, считают они себя православными или не считают: помолился, отдохнул, поработал, потом, может быть, еще раз в церковь сходил и помолился… В принципе, что ж тут плохого? Это даже лучше, чем многие другие образы жизни. Но мы должны знать, что этот образ жизни сам по себе, если мы при нем и останемся, не спасителен. Потому что христианский образ жизни заключается в том, чтобы помолиться, а потом еще помолиться, а потом еще помолиться, хотя при этом еще и в церковь сходить, и поработать и при этом молиться (потому что работать нужно так, чтобы это помогало нашей молитве), и отдохнуть, но тоже с молитвой; и тогда постепенно мы придем к тому, что сможем сказать вместе с «Песней Песней»: «Я сплю, а сердце мое бодрствует». — «Аз сплю, а сердце мое бдит», по-славянски. Т.е. молиться можно и должно даже и во сне; хотя, конечно, для этого сна должно быть поменьше.

И поэтому не надо слушать никого, кто зовет нас «в деревню». Потому что сначала это деревня, а потом это уже просто притон разбойников оказывается; и как он в Евангелии в другом месте назван, это анти-Иерусалим, Иерихон, и там уже вообще ничего хорошего для себя ждать нельзя. А нам нужно не бояться идти в пустыню, не бояться, что мы останемся без еды. Потому что Господь приходит к нам только тогда, когда мы действительно готовы всего лишиться и даже — внутренне, по крайней мере, — всего лишаемся. Пока нас поддерживают другие люди, или какие-то обстоятельства у нас в жизни есть, которые нас поддерживают, и мы на них хотя бы отчасти возлагаем свое упование, — мы не почувствуем помощи Божией, хотя бы даже эти люди и обстоятельства тоже были посланы Богом. Т.е. мы можем рационально себе говорить и будем в этом правы, что это все помощь Божия; но по-настоящему верующими людьми, какими нужно быть христианам, мы не станем. А если мы действительно становимся христианами, то тогда, так же, как мы привыкаем к своему собственному существованию, мы привыкаем к присутствию Бога внутри нас, привыкаем молитвенно к Нему обращаться — именно так, как мы имеем в виду свое собственное существование; и тогда мы перестаем бояться остаться без помощи от людей, без помощи от обстоятельств; нас уже не тянет идти в деревню, и мы действительно предпочтем пустыню с Богом этой самой деревне с ее пищей. И вот, только тогда мы попадем в Царство Небесное, потому что для этого надо выйти со Христом вне града, где Он и пострадал, как об этом говорит апостол Павел, что Господь за нас пострадал вне града. Господь да подаст нам утвердиться в этой внутренней для каждого из нас пустыне. Аминь.