Отречение Николая Второго

Откуда же возникла идея отречения?

Примерно в половине четвертого ночи 2 марта состоялся разговор генерала Рузского с председателем недораспущенной Думы Родзянко:

"Рузский сообщил, что в результате длительных переговоров Николай II в конце концов согласился поручить Родзянко формирование правительства, ответственного "перед законодательными палатами", и предложил передать ему текст соответствующего царского манифеста, проект которого был составлен в Ставке. Родзянко, однако, заявил, что ситуация настолько радикально изменилась, что требование ответственного министерства себя уже изжило."

Телеграмма Родзянко:

"Очевидно, что Его Величество и Вы не отдаёте себе отчета, что здесь происходит. Настала одна из страшнейших революций, побороть которую будет не так-то легко... если не будут немедленно сделаны уступки, которые могли бы удовлетворить страну ... Народные страсти так разгорелись, что сдержать их вряд ли будет возможно, войска окончательно деморализованы; не только не слушаются, но убивают своих офицеров; ненависть к государыне императрице дошла до крайних пределов; вынужден был, во избежание кровопролития, всех министров, кроме военного и морского, заключить в Петропавловскую крепость: Считаю нужным вас осведомить, что то, что предполагается Вами, уже недостаточно, и династический вопрос поставлен ребром..."

Вот собственно и первый намек на отречение. Правда самого слова "отречение" Родзянко еще не произнес, однако фраза "династический вопрос поставлен ребром" - именно об этом.

https://amfora.livejournal.com/578054.html

Следующим шагом стала передача в Ставку манифеста и разговора с Родзянко.

В 5:25 утра начальник штаба Северного фронта передал в Ставку манифест об "ответственном министерстве", с которым ранее согласился Николай под давлением Рузского. Вслед за этим было передано содержание разговора Рузского и Родзянко, в котором уже зашла речь про отречение Николая в пользу сына при регентстве Михаила.

"Реакция в Ставке на такое развитие событий была бурной. Получив запись разговора Рузского с Родзянко, генерал Алексеев 2 марта в 9 часов утра приказал генералу Лукомскому связаться с Псковом и попросить немедленно разбудить царя и доложить ему содержание этого разговора, на что получил ответ от начальника штаба Северного фронта генерала Данилова, что царь только недавно заснул и что на 10:00 назначен доклад Рузского."

От себя лично генерал Лукомский просил передать генералу Рузскому:

"...По моему глубокому убеждению, выбора нет, и отречение должно состояться. Надо помнить, что вся царская семья находится в руках мятежных войск, ибо, по полученным сведениям, дворец в Царском Селе занят войсками... Если не согласится, то, вероятно, произойдут дальнейшие эксцессы, которые будут угрожать царским детям, а затем начнётся междоусобная война, и Россия погибнет под ударом Германии, и погибнет вся династия."

Здесь генерал Лукомский явно преувеличил - царская семья в тот момент не находилась в руках мятежных войск. Часть гарнизона Царского Села действительно примкнула к мятежу, но беспорядков не устраивала и в столкновение с верными царю частями и охраной императрицы не вступала.

Кроме этого, в Александровском находился Тарутинский полк, прибывший ранее. И еще в пути находились другие части, которые ранее выделялись для экспедиции генерала Иванова. И если для наведения порядка в столице 40 тысяч явно не хватило бы, то для охраны Царского Села и обеспечения беспрепятственного выезда императорской семьи этого хватило бы наверняка.

Можно лишь гадать, почему генерал Лукомский (Ставка) утверждал, что выбора нет и царская семья находится в руках мятежников - либо он был дезинформирован и поддался панике, либо сам решил вставить "пять копеек" в дело давления на Николая.

Одновременно с этим, не дожидаясь доклада императору о разговоре Рузского и Родзянко, генерал Алексеев (начальник Ставки) информирует об этом разговоре командующих фронтами - генералов Сахарова, Брусилова, Эверта и великого князя Николая Николаевича:

"Его Величество в Пскове изъявил согласие учредить ответственное перед палатами министерство, поручив председателю Госдумы образовать кабинет. Последний ответил, что это было бы своевременно 27 февраля, в настоящее же время этот акт является запоздалым. Теперь династический вопрос поставлен ребром, и войну можно продолжать до победоносного конца лишь при исполнении предъявляемых требований относительно отречения от престола в пользу сына при регентстве Михаила Александровича."

Отправка данной телеграммы командующим фронтами без согласования с императором по сути является должностным преступлением и актом измены со стороны генерала Алексеева. Обсуждать с фронтами вопрос отречения и даже информировать командующих об этом, не получив соответствующего решения от императора, Алексеев не был уполномочен.

Фактически генерал занялся политикой и начал агитировать командующих поддержать отречение.

В продолжение генерал Алексеев телеграфировал:

"Обстановка, по-видимому, не допускает иного решения, и каждая минута дальнейших колебаний повысит только притязания, основанные на том, что существование армии и работа железных дорог находятся фактически в руках петроградского Временного правительства. Необходимо спасти действующую армию от развала, продолжать до конца борьбу с внешним врагом, спасти независимость России и судьбу династии."

Из этого фрагмента можно сделать два важных вывода:

1) Генерал Алексеев - начальник ставки, а командующие фронтами по сути его подчиненные. Объявив, что обстановка не допускает иного решения, Алексеев практически принудил командующих поддержать отречение.

2) Генерал Алексеев взял на себя слишком много, безапелляционно заявив, что обстановка не допускает иного решения. Так ли хорошо он знал обстановку? С чего он взял, что нет иного решения?

Сознательно или нет, но Алексеев не только превысил свои полномочия (залез в область политики и династийного вопроса), не только первысил свою компетенцию (он не мог знать, есть ли иное решение), но еще и дезинформировал командующих фронтами - то есть проявил некомпетентность в качестве начальника ставки или, как вариант, пошел на прямое военное преступление, если действовал сознательно.

Заканчивается телеграмма следующим:

"Это нужно поставить на первый план хотя бы ценою дорогих уступок. Повторяю, что потеря каждой минуты может стать роковой для существования России и что между высшими начальниками действующей армии нужно установить единство мыслей и спасти армию от колебаний и возможных случаев измены долгу. Армия должна всеми силами бороться со внешним врагом, а решения относительно внутренних дел должны избавить её от искушения принять участие в перевороте, который безболезненно совершится при решении сверху. Если вы разделяете этот взгляд, то не благоволите ли телеграфировать спешно свою верноподданническую просьбу Его Величеству через Главкосева. Между высшими начальниками действующей армии нужно установить единство мыслей и целей и спасти армии от колебаний и возможных случаев измены долгу."

Здесь Алексеев явно торопит командующих и торопится сам. События, конечно, развивались быстро, но не настолько быстро, чтобы нельзя было дождаться утреннего доклада императору и его решения.

Генерал явно решил огорошить императора не только предложением отречения от Роздянко, но еще и согласием на это со стороны командующих фронтами, чтобы "дожать" Николая, пока тот не собрался с мыслями.

Особенно интересным в телеграмме получился оборот про "верноподданическую просьбу" - о каком верноподданичестве может идти речь, когда генерал в нарушение субординации, с превышением полномочий и компетенции склоняет других генералов просить императора об отречении? Кому он "верно поддан"? Кому он верен?

Но эта телеграмма интересна и еще с одной точки зрения:

Распространение данной телеграммы с просьбой ответить по существу представляет собой совет генералов по вопросу отречения императора.

Фактически это был первый реальный совет!

Петросовет (совет рабочих и солдатских депутатов) хронологически возник раньше, однако еще не принимал никаких важных решений (если вообще принимал хотя бы какие-нибудь).

Первое по-настоящему важное решение принял именно совет генералов - начальника Ставки и командующих фронтами, который устроил Алексеев 2 марта 1917 года.

Власть советов по существу возникла именно в этот момент.

Именно этот момент можно считать революцией, когда закончилось самодержавие и возникла власть советов - пока еще в зачаточном виде, но именно власть советов.

Самодержавие закончилось, когда генерал Рузский посмел полемизировать с императором, давить на него и победил в споре, а после этого - генералы устроили первый реальный совет, касающийся будущего России, приняли в ходе этого совета решение и предъявили его императору.

"В 10:45 Рузский начал свой доклад, передав Николаю II запись разговора с Родзянко. Рузский уже знал, что в Ставке благосклонно восприняли аргументы Родзянко в пользу отречения как средства покончить с революционными беспорядками: генерал - квартирмейстер Ставки генерал Лукомский в разговоре с начальником штаба Северного фронта генералом Даниловым сказал, что молит Бога о том, чтобы Рузскому удалось убедить императора отречься".

"К этому времени Рузский также получил текст телеграммы, разосланной генералом Алексеевым главнокомандующим фронтами, и зачитал его царю."

"В 14-14:30 в Ставку начали поступать ответы от главнокомандующих фронтами. Великий князь Николай Николаевич заявил, что "как верноподданный считаю по долгу присяги и по духу присяги коленопреклонённо молить государя отречься от короны, чтобы спасти Россию и династию"; также за отречение высказались генералы Эверт А. Е. (Западный фронт), Брусилов А. А. (Юго-Западный фронт), Сахаров В. В. (Румынский фронт), командующий Балтийским флотом адмирал Непенин А. И. (по собственной инициативе, вечером 2 марта)."

Особенно "доставляет" адмирал Непенин, который телеграфировал о своем согласии с отречением императора "по собственной инициативе". Его даже никто не просил высказываться об этом, но он все равно счел нужным сообщить о согласии.

Сообщение адмирала Непенина показывает, насколько высока была готовность высшего командования к идее об отречении Николая - все начали поддерживать отречение, будто сами давно мечтали о чем-то таком, только боялись подать идею первыми. Наверное так оно и было, о чем-то таком в обществе мечтали уже давно, по самым разным причинам - кто-то из-за тягот непопулярной войны, кто-то устал от бессилия правительства, кто-то не мог простить царю Распутина и того, что Николай по любому вопросу советовался с супругой.

У каждого были какие-то свои мотивы желать, чтобы Николая не стало, но желали этого очень многие, поэтому лишь представилась удобная возможность - все принялись поддерживать идею отречения.

А то, что это необходимо для спасения России, победы в войне, сохранения целостности армии... все это были просто удобные аргументы, в том числе и для самих себя.

Реальной, истинной причиной, по которой все бросились убеждать Николая в необходимости отречься, была усталость от его правления, от его способа правления, от его неспособности собрать правительство - усталость, переходящая в раздражение.

Все хотели, чтобы Николай просто ушел - под любым предлогом - спасение России, спасение династии, целостность армии - неважно, лишь бы ушел.

Впрочем, не совсем все...

Командующий Черноморским флотом адмирал Колчак А. В. ответа не послал. Адмирал Русин (начальник Морского штаба), присутствующий в Ставке, при личном разговоре с Алексеевым тоже не поддержал отречение. Узнав о предложении к императору отречься, он сказал: "Какой ужас, какое несчастье", после чего попрощался и вышел. Но это уже ни на что не влияло.

Историограф императорской семьи генерал Дубенский вспоминал:

"Граф Фредерикс вошёл в вагон, где мы все находились, и упавшим голосом сказал по-французски: "Всё кончено, государь отказался от престола и за себя и за наследника Алексея Николаевича в пользу брата своего Михаила Александровича, я послал через Рузского об этом телеграмму". Когда мы услышали всё это, то невольный ужас охватил нас."

За своего сына Николай отрекся, когда узнал, что регентство предполагает жизнь малолетнего наследника в семье регента. Это означало разлуку Николая с сыном. Не желая расставания, Николай предпочел отречься и за сына.

Здесь очередной раз видно, что семья для Николая значила больше, чем государство - много больше. Это и стало одной из причин всех событий. Однако, потеряв государство, Николай в конечном итоге потеряет и всю семью.

Поставив семью выше интересов государства, Николай в конечном итоге потерял и то и другое...

Отречение Николая II устраивало и власть в лице Временного правительства, и Церковь в лице Синода и большую часть российского народа, который устал от войны и видел в царской семье источник бед для страны.

Важно отметить, что Николай II отрекался за себя и наследника в пользу брата Михаила, который в свою очередь отрекся от престола уже в пользу Учредительного собрания. Так что Николай II поступил как человек, для которого интересы страны, семьи и здоровье, как он их понимал, были выше личных выгод и безопасности. Он думал, что жертвует собой ради страны. Вот только России это было тогда неважно.

Обстоятельства, в которых произошло отречение царя, и мотивы, которые им двигали, и стали одним из оснований для канонизации царской семьи: «Духовные мотивы, по которым последний российский Государь, не желавший проливать кровь подданных, решил отречься от Престола во имя внутреннего мира в России, придает его поступку подлинно нравственный характер», говорится в акте о канонизации[3].

И два слова о Церкви. Церковь приняла отречение своего «крайнего судии» к сведению. Ничего другого она сделать не могла. Фантастические версии о том, что можно было поднять народ на защиту царя мы рассматривать не будем. К началу 1917 года народ очень не любил Николая II и особенно его жену — Александру Федоровну.

https://blog.predanie.ru/article/ne-tolko-matilda-mify-o-nikolae-ii-i-ego-seme/