ИСПОВЕДЬ
ЗЕМЛЕ, древний народный обычай исповеди без духовника, содержащий в
себе 2 элемента: христианский — церковный институт тайной исповеди и
языческий — олицетворения земли (см. Земля), представления ее живым
существом, способным внимать покаянным словам человека и примирять его
грешную совесть. Многие столетия исповедь земле была важным элементом
русского мировоззрения. Земля мыслилась как судия и как искупительница
грехов. Ею клялись, причем целовали и даже ели землю. При спорах о
земле, как одно из судебных доказательств, употребляется дерн.
Вырывается кусок дерна, один из спорящих кладет его себе на голову и так
обходит по меже, по границе участка, который он объявляет своим. Если
он пройдет благополучно, это значит участок его. «С Богом! Бери, что
обошел: так рассудила мать сыра земля». Если претендующий не прав, тогда
сама «мать родная земля прикроет его навеки». Этот распространенный
прежде обычай идет из глубокой дохристианской древности. На него
указывается в славянском переводе слов Григория Богослова по рукописи XI
в. Много указаний на него в древних грамотах. Церковь боролась с этим
языческим видом присяги и старалась заменить дерн христианским символом —
иконой. «Образовое хождение» предписывает и Уложение царя Алексея. Но
результатом этих усилий было то, что начали употреблять и икону, и
землю: икону Пречистой брали в руки, а дерн клали на голову. Клятва
землей самая страшная. Посошков пишет: «Иные, забыв страх Божий, взяв в
руки святую икону и на голову дернину, да отводят землю и в таком отводе
смертне грешат; и много и того случается, еже, отводя землю и неправдою
межу полагая, и умирают на меже». Очевидно, Посошков знал случаи смерти
нарушителей клятвы. Такова сила внушения! Один клятвопреступник,
добившийся спорной земли, как только стал на нее, тотчас же возопил
великим голосом, — хотел бежать и не мог: «Горе мне окаянному, — вопил
он, — эта земля на мне стоит: она меня покрывает, она меня погубит! Вот
уже и прах этой земли засыплет мои окаянные очи!» Силою привели больного
домой, а он все вопил: «О, горе мне! Эта земля, как облако висит надо
мною, и на меня рушится, и прах очи мои засыпает». Клятва с дерном
употреблялась, по-видимому, еще при продаже себя в полное, потомственное
рабство. «Дерноватый холоп», «дерноватая челядь» — полные вечные рабы.
Как
жалостливая мать, земля покрывает собою грехи человека, но как судья —
иные грехи оставляет непрощеными. После смерти человека грехи остаются
на земле. Земля представляется как бы погребающей в себе вместе с телом
человека и грехи его. Погребая, она таит их. «Земля покрывает грехи
исповедающих, падающих ниц, а покаянием погребает», — говорит одно
странное греческое правило, предписывающее обязательность тайны
исповеди. Следовательно, земля принимает в себя грехи и по исповеди,
именно в тот момент, когда кающийся падает ниц на землю. Однако
некоторые грехи земля не таит и не прощает. «Земля обещалась небу
открывать свои тайны», т. е. тайны убийства человека. Собирая в себя
грехи своих многочисленный детей, земля оскверняется ими, как бы
принимает на себя ответственность за них, становится грешной и
осужденной. Такая мысль ярко выражена в греческом апокрифе «Хождение
апостола Павла по мукам». Солнце, луна, звезды, воды просят Господа
наказать людей за беззакония. Просит и земля, которая «паче всея твари
осуждена есть». Она предлагает Богу наказать беззаконников голодом, но
разрешения на такой суд не получает. На этом апокрифе основан русский
духовный стих «Плач земли»:
Как расплачется и растужится
Мать сыра земля перед Господом:
Тяжело-то мне, Господи, под людьми стоять, Тяжелей того людей держать,
Людей грешныих, беззаконныих,
Кои творят грехи тяжкие:
Досады чинят отцу, матери,
Убийства и татьбы деют страшныя...
Отвещает земле Иисус Христос:
О, мати, ты мати сыра земля,
Всех ты тварей хуже осужденная,
Делами человеческими оскверненная.
В некоторых духовных стихах содержатся сведения об исповеди земле. Так, в стихах, записанных в Архангельской губ., говорится:
Уж как каелся молодец сырой земли:
«Ты покай, покай, махушка сыра земля!
Есхь на души хри хяжкие греха.
Да хри хяжкие греха, хри великие:
Как первой на души велик-хяжек грех —
Я бранил охца с родной махерью;
А другой на душе велик-тяжек грех —
Уж я жил с кумой крестовою,
Уж мы прижили младого отрока;
А третей-от на души велик-тяжек грех —
Я убил в поле брателка хрестоваго,
Порубил ишо челованьице хрестное!»
Как спроговорит матушка сыра земля:
«Во первом греху тебя Бог простит.
Хош бранил отца с родной матерью, —
Втогды глупой был, да неразумной слыл;
И в другом-то греху тебя Бог простит,
Хоша жил с кумой со хрестовою,
Хоша прижили младого отрока, —
Втогды холост жил, да неженатый слыл;
А во третьем-то греху не могу простить,
Как убил в поли брателку хрестоваго,
Порубил челованьице хрестное!»
Исповедь
земле существовала по местам и в н. XX в. Исповедь земле держалась гл.
обр. среди беспоповцев. Приведя свидетельство еп. Стефана, прот. Андрей
Иоаннов сообщает: «Есть такое же мнение и у нынешних раскольников в
беспоповщине, а особенно в нетовщине, которые толкуют, что лучше
припадая к земле или зря на небо, или стоя пред иконою Спасителя
покаяние приносити, нежели пред священником». Старообрядец Спасова
согласия (Самарской губ.) рассказывал, что одна старушка его толка
ежедневно прощается с солнцем при его заходе, молится на него и просит
прощения во всем, что нагрешила днем. По словам того же старообрядца,
«поморские старики и старухи говорят: "Если некому, то можно
исповедывать и булине"» (т. е. былинке, траве). О старообрядцах на
Печоре известно: «На исповедь усть-цылемы к православным священникам,
конечно, не ходят и на приглашение священников... отвечают в таком роде:
«Мы исповедаемся Богу и матери сырой земле» или «Я приложу ухо к сырой
земле, Бог услышит меня и простит» и проч. и проч.». В Сибири, где мало
священников, такая исповедь встречалась и среди православных. «От многих
сибиряков мы слыхали, — сообщал в к. XX в. один священник, — что
каяться можно: и старикам, и земле, и дереву. Станешь возражать, а тебе в
ответ такой аргумент: "Ну, а как же быть-то, если болезнь захватит в
поле или в лесу; кому же, как не земле или дереву каяться, коли
человека-то не будет?" Этот взгляд беспоповщинский, но он держится и у
православных сибиряков».
Близок к исповеди земле был и обряд прощанья
с землею, который совершается пред обыкновенной церковной исповедью.
После прощанья с родными старушка, бывшая раскольница (Владимирская
губ.), кратко просит прощения у красного солнышка, у светлого месяца,
частых звезд, зари утренней, ночей темных, дробна дождичка, ветра
буйного и, наконец, с особой обстоятельностью у земли:
Возоплю я к тебе, матушка сыра земля,
Сыра земля, моя кормилушка-поилица,
Возоплю грешная, окаянная, паскудная, неразумная:
Что топтали тея походчивы мои ноженьки,
Что бросали тея резвы руценьки,
Что глазели на тея мои зенки,
Что плевала на тея скорлупоньки.
Прости, мать питомая, меня грешную, неурядливу
Ради Спас Христа, честной Матери,
Пресвятой да Богородицы,
Да Ильи пророка мудрого.
Если
земля растаяла, то крестьянка, стоя на коленях, умывает руки землей;
если нет, то снегом, взятым как можно глубже, и, не очистив рук от
земли, не отерши от воды, она так и идет до самой церкви. Во время
умыванья рук землей или снегом, стоя на коленях, полунаклонившись и
кланяясь по разным сторонам (не оборачиваясь), старушка говорит:
Еще раз, моя питомая,
Прикоснусь к тее головушкой, Испрошу у тея благословеньица,
Благо ело веньица со прощеньицем:
Что рвала я твою грудушку
Сохой острою, расплывчатой,
Что не катом тея я укатывала,
Не урядливым гребнем чесывала, — Рвала грудушку боронушкой тяжелою Со железным зубьем да ржавыем. Прости, матушка питомая,
Прости грешную, кормилушка,
Ради Спас Христа, Честной Матери, Все святыя Богородицы,
Да Овласия заступника,
Да Ильи пророка мудраго,
Да Егорья Победоносчика.
Прощанье
с землей пред церковной исповедью есть, очевидно, не что иное, как
народная исповедь земле, дополняющая церковную. Земле старушка
исповедает только те грехи, которых не спросит священник, грехи против
самой земли, — остальные она скажет на духу. В ее перечне грехов
слышится ясный отголосок культа земли: благоговение пред святой
матерью-землею, которую человек должен попирать ногами, и священный ужас
первого земледельца, которому приходится рвать грудь земли-матушки,
заставляя ее служить себе.
В обряде исповеди земле и в связанных с
ним верованиях лежит трогательная мысль и глубоко затаенное чувство
ответственности пред матерью-землей. Это, конечно, одно из проявлений
могучей «власти земли» над народом, живущим землею. Но такое настроение
было не совсем чуждо и интеллигенции. Уместно привести в пример сцену из
«Преступления и наказания» Ф. М. Достоевского. Раскольников — убийца по
идее, из принципа — изнемог в борьбе со своею совестью. Вот он идет по
Сенной площади в Петербурге, заполненной народом, даже не помня, где он
находится. «Но, когда дошел до середины площади, с ним вдруг произошло
одно движение, одно ощущение овладело им сразу, захватило его всего — с
телом и мыслию. Он вдруг вспомнил слова Сони: «Поди на перекресток,
поклонись народу, поцелуй землю, потому что ты и пред ней согрешил, и
скажи всему миру вслух: "Я убийца!" Он весь задрожал, припомнив это. И
до того уже задавила его безвыходная тоска и тревога всего этого
времени, но особенно последних часов, что он так и ринулся в возможность
этого цельного, нового ощущения. Каким-то припадком оно к нему
подступило: загорелось в душе одной искрой и вдруг, как огонь, охватило
всего. Все разом в нем размягчилось и хлынули слезы. Как стоял, так и
упал он на землю. Он стал на колени среди площади поклонился до земли и
поцеловал эту грязную землю с наслаждением и счастием».
Смирнов С.
автор 
Тема: Исповедь земле. 
