- Ольга 79 пишет:
- Прочитала статью. Трудно что-то конкретное сказать, не компетентна во внутрицерковной обстановке. Забота о духовном - первейшая задача Церкви. В то же время, необходима забота и о внешнем устройстве.
ХОРОШАЯ И ПЛОХАЯ ЦЕРКОВЬhttp://www.foma.ru/article/index.php?news=5441Еще в середине двадцатых годов прошлого века выдающийся
религиозный мыслитель
Михаил Новоселов, недавно канонизированный нашей
Церковью как мученик, в своих знаменитых «Письмах к друзьям» писал по этому
поводу предельно конкретные и не допускающие никаких разночтений слова. На мой
взгляд, сегодня всем нам впору выучить их наизусть, чтобы прекратить ненужные
метания из крайности в крайность и определиться, наконец, в своем отношении к
проблеме «
церкви святых» и «
церкви функционалов»:
«Следует различать Церковь-Организм и церковь-организацию. Только к
Церкви-Организму применимы такие именования Церкви, какие мы встречаем в Слове
Божием, например: "славная, святая, беспорочная" (Еф 1: 4),
"не имеющая пятна или порока" (5:27), "Жена Агнца (Откр 19:7;
21:9), "Тело Христово" (Еф 1:23; Кол 1:24 и
др.), "столп и утверждение истины" (1 Тим 3:15) и многие
другие. К церкви-организации эти понятия неприложимы (или приложимы с большими
ограничениями) и законно приводят людей в недоумение и отвергаются ими.
Церковь-Организм одна и та же во все века, ибо она вечна по существу, а
церковь-организация зависит от исторических условий своего существования.
Церковь-Организм — чистая "невеста" Христова, "украшенная для
мужа своего" (Откр 21:2), а церковь-организация имеет все
недостатки человеческого общества и носит всегда отпечаток немощей
человеческих.
В Церковь-Организм не входит ничто нечистое, а в церкви-организации пшеница и
плевелы растут рядом — и должны расти, по слову Господню, до скончания века
сего.
Церковь-организация нередко преследует святых Божиих, а Церковь-Организм
воспринимает их в свою сердцевину. Насколько не совпадают церковь-организация и
Церковь-Организм, видно из множества примеров: св. Афанасия Великого, св.
Иоанна Златоуста, св. Максима Исповедника, св. Григория Паламы и др.
Церковь-организация извергает их из своей среды, лишает епископских кафедр и т.
д., а в церковном организме они являются и вечно пребывают славнейшими членами.
К церкви видимой (организации) можно принадлежать внешне, а к Телу Христову
(Организму) — непременно внутренне, и мера принадлежности, определяемая мерою
святости, обусловливает степень причастности человека Истине — Христу.
Хотя в земной жизни христианского человечества церковь-организация и Церковь-Организм
и являются нередко противоположными друг другу и как будто себя взаимно
исключающими, однако в действительности они неотделимы друг от друга: о них
можно сказать, что они неслиянны и нераздельны.. [...] О их нераздельности
свидетельствует то обстоятельство, что достойнейшие члены Тела Христова [...]
все вышли из церковной организации, которой неуклонно держались всю свою жизнь,
и отщепление от которой считали величайшим грехом, несчастием и гибелью».Два разных понятия выражаются в христианстве одним и тем же
словом — «Церковь». Из-за этого совпадения в современной публицистике постоянно
возникают различные казусы, недоразумения и откровенная путаница, сбивающая
читателей с толку точно так же, как это было во времена святого мученика
Михаила Новоселова. И хорошо бы всем, пишущим о Церкви сегодня, накрепко
усвоить его простые и внятные слова о том, что выражения «столп и утверждение
истины», «Тело Христово», «Невеста Агнца» и многие другие, подобные им, к
церкви-организации неприложимы (или приложимы с большими ограничениями). Иначе
мы так и будем дальше плутать в этих «трех соснах», начиная за здравие, а
кончая за упокой.
Один из обычных вариантов подобной путаницы — наше желание непременно видеть в
церкви-организации всю полноту свойств Церкви-Организма. Но ведь формальная
принадлежность к организации, пусть даже и церковной, не делает людей святыми.
В статье Соколова-Митрича один из его собеседников говорит парадоксальную
фразу: «Вытянуть из этого падения церковь могут лишь реальные духовные лидеры,
но, чтобы они появились, нужно перестраивать систему в их пользу». Согласно
этой реплике получается, что духовные лидеры, (то есть — святые) являются
продуктом правильно перестроенной системы. Но тогда возникает вопрос — а кто же
должен заняться такой перестройкой? Другие духовные лидеры? Чем-то эта схема
напоминает известный метод, с помощью которого барон Мюнхгаузен сам себя
вытаскивал из болота вместе с лошадью. Очевидно, что подлинным духовным лидером
человек способен стать лишь в меру обретенной им личной святости. И никакая
перестройка системы в ту или иную сторону не может этому содействовать или
помешать.
Святитель Игнатий (Брянчанинов) с болью и горечью говорил о
современном ему состоянии церковной организации, как о
«…самом горестном
повсеместно». Однако в то же самое время он писал и о правильном
христианском отношении к этому ее горестному состоянию: «К положению Церкви
должно мирствовать
(т. е. – относиться мирно, спокойно, без смущения, с
упованием на милость Божию. Прим. М. Новоселова), хотя вместе должно и
понимать его. Это — попущение Свыше...
...Пойми время.
Не жди благоустройства в общем церковном составе, а будь
доволен тем, что предоставлено. В частности — спасаться людям, желающим спастись».
Церковь-организация открывает для человека возможность общения с Богом в
Таинствах. Но только личное устремление человека к Богу может сделать его
членом Церкви-Организма, только мерою личной святости каждого из нас
определяется наша принадлежность к Церкви, как — к Телу Христову. А уж
насколько мы сами будем святы, настолько это будет отображено и в нашей
церковной организации. Но никак не наоборот.
Нетрудно предположить, что сторонники противопоставления «двух церквей» увидят
в этих определениях Новоселова подтверждение своих позиций: «Вот, мол — гнали
функционалы святых раньше, гонят и теперь!» Однако, на мой взгляд, такое
суждение было бы слишком торопливым и поверхностным. Прежде всего потому что
оно прямо противоречит новоселовской формулировке о неслиянно-нераздельном
характере соединения этих двух церквей и направлено как раз — на их разделение.
А ведь Новоселов здесь рассуждает не «от ветра главы своея», он прямо ссылается
на слова Христа о пшенице и плевелах:
чтобы, выбирая плевелы, вы не выдергали
вместе с ними пшеницы, оставьте расти вместе то и другое до жатвы; и во время
жатвы я скажу жнецам: соберите прежде плевелы и свяжите их в снопы, чтобы сжечь
их, а пшеницу уберите в житницу мою (См. Мф 13:24—30). Пытаясь здесь и сейчас отделить «пшеницу» от «плевел», мы присваиваем себе
отнюдь не свойственные нам права. И выдергивать «плевелы» в Евангелии поручено
отнюдь не тем, кто вдруг почему-либо сочтет самого себя «пшеницей». В самом
деле — ну как можно определить такие вещи? Как можно брать на себя такой
серьезный суд — проводить черту между христианами, разделяя их на святых и
лицемеров? Подобная смелость может быть лишь у того, кто уже сейчас
безоговорочно и точно отнес самого себя к «
церкви святых». Или у стороннего
наблюдателя, который, «сидя на красивом холме», спокойно отслеживает сверху
перипетии чужой игры и бесстрастно подсчитывает количество очков у той и другой
стороны.
Соколов-Митрич, на мой взгляд, не принадлежит ни к одной из этих категорий. Это
честный и искренний в своих устремлениях человек, доброжелательно настроенный
по отношению к Русской Православной Церкви. Но в своем намерении провести черту
между «святыми» и «функционалами» он допустил серьезную ошибку. И не в том
дело, провел ли он эту черту по вертикали, по горизонтали или по какой-нибудь
замысловатой кривой. А в том, что провел он ее — между людьми. «На всех
уровнях», как сам он об этом выразился. Вот, сиди теперь и гадай: кто же из
твоих знакомых христиан есть кто?
Да, церквей —
две. И различие между ними отслеживать можно, нужно и должно. Но
только делать это следует не в других людях, а в себе самом. Ведь каждый из нас
является членом
церкви-организации, и может в меру своей личной святости стать
членом Церкви-Организма. А может и не стать...
«Функционал» живет в любом из нас, на каком бы уровне церковной жизни мы ни
находились. И тут Соколов-Митрич абсолютно прав. Но вот давить и обличать этого
«функционала» я должен лишь в себе, любимом, а никак не в окружающих. И еще
неизвестно — сумею ли я с этим делом справиться, получится ли у меня войти в
Тело Христово? Или так и останусь — всего лишь духовно-бесплодным членом
церковной организации… Вот — реальная и насущная проблема в моей духовной
жизни.
А рвать «плевелы» на чужом поле меня, слава Богу, никто не обязывал.
О гонимых и гонителях — тоже разговор особый. Казалось бы, какая простая и
ладная схема получается: «функционалы» гонят «святых», и куда ни глянь — везде
тому подтверждения. Однако любой, кто мало-мальски знаком с историей Церкви,
знает, как часто в судьбе одного и того же человека причудливо сплетались эти
характеристики.
Святитель Лука Войно-Ясенецкий сполна испытал на себе
различные виды гонений за веру. Однако в качестве правящего архиерея проявлял
себя как очень жесткий «функционал» на всех кафедрах, которые были ему вверены
Церковью. Священникам «доставалось» от него очень часто, говорят, порой — и
несправедливо. Кто же он? К какому разряду его следует отнести по классификации
Соколова-Митрича?
А уж если вспомнить, как лихо интриговал на ниве церковной и государственной
политики
святитель Кирилл Александрийский, то даже самый прожженный
нынешний «функционал» в сравнении с ним почувствует себя наивным дитятей.
Однако же святитель Кирилл — один из самых почитаемых учителей Церкви. Так
функционал он или святой?
И с гонимыми не так все просто. Ссылка
Иоанна Златоуста была вопиющей
несправедливостью и беззаконием. Но вот почему-то же не стал святитель
оспаривать это решение. Напротив, прощаясь, призвал своих многочисленных
сторонников не устраивать раскола в Церкви: «…кто-нибудь, возведенный на этот
престол с общего согласия, без происков и властолюбия, будет моим преемником;
покоритесь ему, как бы мне самому, ибо Церковь не может оставаться без
епископа». Судьба Церкви была для него важнее своей собственной участи.
И когда сегодня в качестве «гонимого от функционалов» предлагают рассматривать
протоиерея
Геннадия Фаста, мне на ум почему-то сразу же приходит святитель Иоанн
Златоуст. Может быть, потому что и отец Геннадий тоже попросил своих многочисленных
защитников не вмешиваться в этот конфликт, а сам — ни единым словом не стал
обличать своего правящего архиерея, сказав лишь, что все действия владыки
находятся в пределах его компетенции. Думаю, в таком поведении священника мера
христианской святости явлена куда более, чем во многих интернет-баталиях,
разгоревшихся вокруг его сложных отношений с епископом.
…Ах, как бы нам хотелось, чтобы вокруг все вдруг стали хорошими, добрыми,
справедливыми и совестливыми! Чтобы всех «функционалов» разом взять — и
поменять на истинных христиан. На всех уровнях. И тогда будет нам всем в жизни
счастье!..
Жаль только, что никогда в истории Церкви такого чуда не бывало. Плевелы всегда
росли на ее полях вперемешку с пшеницей. А призывы к радикальным и решительным
переменам заканчивались расколами, в каждом из которых довольно быстро
появлялись уже свои, доморощенные «функционалы». Неужели этого мы хотим для
своей Церкви сегодня?
Святитель Мефодий Патарский еще в III веке писал о том, что же такое —
Церковь Христова:
«…Совершеннейшие по степени преуспеяния составляют как бы одно лице и тело
Церкви. И подлинно лучшие и яснее усвоившие истину, как избавившиеся от
плотских похотей чрез совершенное очищение и веру, делаются Церковью и
помощницею Христа, как бы девою, по словам Апостола, соединяясь с Ним и
уневещиваясь Ему, чтобы, приняв чистое и плодотворное семя учения, с пользою
содействовать проповеди для спасения других. А несовершенные и еще начинающие
спасительное учение возрастают и образуются, как бы в материнском чреве, от
более совершенных, пока они, достигнув зрелости возрождения, приобретут величие
и красоту добродетели, и потом по преуспеянии сами, сделавшись Церковию, будут
содействовать рождению и воспитанию других детей, во вместилище души, как бы в
утробе, непреложно осуществляя волю Слова».
Моему церковному поколению выпала нелегкая доля. Мы пришли в Церковь, когда эта
преемственность поколений оказалась почти прервана. Да, конечно, еще были в ней
тогда и
отец Иоанн (Крестьянкин), и
отец Николай Гурьянов, и
другие, подобные им люди. Они пронесли свою веру через горнило великих
испытаний и бед, уневестили свои души Христу и стали той самой Церковью,
содействующей спасению других. Но их тогда было уже совсем немного, а
новообращенных христиан — сотни тысяч... И вот приспело время — они ушли. Почти
все.
И теперь уже нам самим следовало бы сделаться Церковью и помощницею Христа,
ядром и стержнем церковного организма. Увы, этого не случилось. Мне очень
хочется верить, что просто не пришла еще пора явиться в нашем поколении новым
Крестьянкиным, Гурьяновым, Груздевым и Тяпочкиным. Что, Бог даст, — еще сможем,
еще успеем. Но если тратить время своей жизни, выясняя, кто из нас
«функционал», а кто нет, то боюсь, так мы и останемся навсегда в той мере
«святости», которой обладаем нынче…
автор 
Тема: Две Церкви? 
